В голове Сантоша, невольно, мелькнула мысль-молитва: — Маша! Спаси её, великая Кали Юга! — жрец уже совал ему в руки обезглавленную тушку петуха. Он отшатнулся: — нет-нет, не надо! Отдайте его кому-нибудь… — жрец пожал плечами, бросил петуха в угол и, уже забыв о Сантоше, ожидающе глянул за его спину. Но тот не собирался уходить, упрямо встал перед жрецом: — святой отец, помогите мне. Моя беда велика, и петух — слишком малая жертва. Я хочу участвовать… — он запнулся, но твёрдо выговорил, — в человеческом жертвоприношении! — В ужасе жрец отшатнулся, замахал на него руками:
— уходите! Я слышать ничего об этом не хочу! Не принимает богиня Кали человеческих жертв! — Сантош уже взял себя в руки, мысленно убеждая, что только его твёрдость и настойчивость могут спасти Машу.
— Я не прошу вас, святой отец, провести ритуал в этом храме! Понимаю, что здесь это невозможно. Но ведь вы, наверняка, знаете, где ритуалы проводятся. Скажите мне, где. Я поеду туда и буду просить жрецов о помощи. — Жрец нерешительно посмотрел на него:
— с чего вы взяли, что мне что-то известно? Человеческие жертвоприношения запрещены и строго караются законом!
— Мне плевать на закон! — Сантош уже кричал, — моя… жена вот-вот умрёт! — его трясло от злости на этого упрямого вайшьи в грязном, залитом кровью балахоне. В его голосе отчётливо звучали рычащие нотки, зрачки сузились и превратились в щели. В голове непроизвольно всплыла мысль, что достаточно удара лапы с выпущенными когтями, и упрямец покатится с оторванной головой. Жрец испуганно попятился, вглядываясь в перекошенное злобой лицо:
— господин… я расскажу, что знаю. Только не сейчас, вечером. Люди… они всё слышат… — действительно, стоящие в очереди вплотную придвинулись к дверям, пытаясь расслышать, о чём говорят жрец и чхетри. Сантош оглянулся, злобно оскалился:
— вон! Пошли все вон! — толпа попятилась, послышалось глухое бормотание.
Жрец тихо сказал: — приходите после заката, господин. Я расскажу вам, что знаю. Только боюсь, что мои знания невелики.
Сдвинув брови, Санош хмуро посмотрел в глаза жрецу: — не вздумай сбежать, святой отец. Если ты попытаешься меня обмануть — даже Кали тебя не спасёт! — отвернувшись, он вышел из храма, раздумывая, где переждать дневную жару. Ему не хотелось выпускать из вида храм, и он на самом деле опасался, что напуганный им жрец может скрыться в неизвестном направлении. Наконец он присмотрел местечко в зарослях какого-то колючего кустарника, которое было не таким загаженным и замусоренным. Пришлось сесть прямо на голую утоптанную землю, но Сантошу уже было всё равно, он чувствовал, что напал на след. Теперь было важно заставить жреца выложить всё, что ему известно.