В пятницу Ольга Васильевна забрала Анютку к себе сразу из садика, а Маша, вместе с встретившим её Сантошем, решила пробежаться по магазинам — ехать к будущим родственникам с пустыми руками она сочла неудобным. Сантош недовольно фыркал и пожимал плечами, но покорно поплёлся с ней в ближайший торговый центр. Спрашивать его совета было бесполезно, поэтому Маша, на свой страх и риск, сочла, что нужно закупить что-то из продуктов, а также недорогие подарки. Так что домой они возвращались, нагруженные пакетами и под бурчание Сантоша, сравнивавшего себя с буйволом.
Переступив порог квартиры, он резко примолк глядя на Машу, и она заметила, как заблестели его глаза. Женщина насмешливо приподняла брови: — что, мой хороший? Ты уже не тягловый буйвол?
Бросив пакеты на подставку для обуви, он сгрёб её в охапку, привлёк к себе и выдохнул в волосы: — я только сейчас вспомнил, что мы целый вечер и всю ночь будем одни! Всё же присутствие ребёнка, даже крепко спящего, вынуждает держаться настороже! Но сегодня… — не договорив, он принялся её целовать, и Маша с удовольствием закинула руки ему на шею, с наслаждением отвечая на поцелуи, зарываясь пальцами в густые жёсткие волосы на затылке, слушая его тяжёлое дыхание и вдыхая такой родной, чуть острый запах разгорячённого, ждущего мужского тела.
* * *
Утром встали рано, чтобы успеть на первый автобус до Воронежа. С трудом открыв глаза на звон будильника, Маша побрела в ванную. Она чувствовала усталость во всём теле, приятную — созналась себе с некоторым смущением. Вернувшись обнаружила, что Сантош опять уснул. Она осторожно присела на постель, разглядывая мужчину, так неожиданно, так внезапно затмившего для неё всё, что она считала важным: учёбу, работу, друзей, даже родителей. Он бесцеремонно ворвался в её жизнь, ни секунды не сомневаясь, что отныне они связаны навеки. Она любила в нём всё: жёстко очерченный рот, высокие скулы, твёрдый упрямый подбородок…
— Р-р-р!! — с рычанием он взвился в воздух, и вот она уже барахтается под ним, придавленная тяжёлым телом, а его руки торопливо комкают подол ночной рубашки.
— Сантош! Нет! — Маша упёрлась руками в его грудь, сопротивляясь из последних сил, задыхаясь от смеха, в то время как он провёл гибкими пальцами по её голым рёбрам, отчего она взвизгнула, дёрнулась и… почувствовала, как его плоть вошла в неё; её сопротивление ослабло, ощущение единения с ним, нежности. сладостного обладания его телом захлестнуло Машу и она смогла лишь невнятно пробормотать: — но, Сантош, нам ведь надо на автобус!