Все попытки «надавить» Константин решительно отметал, заявляя, что обратится через головы кабинетов Вены. Берлина. Парижа, напрямую к французам, немцам и прочим — готовы ли они заплатить десятками, а то и сотнями тысяч жизней своих сограждан, за амбиции дипломатов, решивших ущемить интересы Российской Империи на другой, бесконечно далёкой от Европы «половинке» глобуса.
«Мы не позволим уничтожить превосходящим силам армии САСШ наших калифорнийских подданных. Панамский перешеек на период войны жизненно нам необходим. И баста»!
Сей исторически! ответ государя был опубликован в столичных, а затем и в губернских газетах, вызвав вторую волну патриотизма.
Надо сказать, если в первом большом конвое адмирал Истомин успешно перебросил через Атлантику двадцатитысячный Экспедиционный Корпус, то последующие конвои были куда как меньше — от трёх до семи транспортных судов, сопровождаемых двумя-тремя фрегатами или клиперами. Перевозили такие конвои в основном «ополченцев-переселенцев».
Император, воспользовавшись небывалым единением власти и народа, вслед за гвардейцами и черноморскими морпехами погнал в Калифорнию глав крестьянских семейств, вместе со старшими сыновьями. Помимо модного звания фермер, казна предоставляла таким переселенцам, не испугавшимся осваивать новые земли в военное время, «лучшие» участки в благодатных краях калифорнийских.
Пионеры освоения Калифорнии на прибывающих новичков смотрели свысока. Ещё бы — вчерашние крепостные прямо таки шалели от здешних просторов и воли. К тому же «закрома Родины», так Константин, а за ним и остальные называли губернские склады, были переполнены зерном и иным продовольствием, щедро выделяемым новопоселенцам. А заполучив пару лошадок, плуг и беспроцентный кредит в «Калифорнийском отделении Русско-Американского банка» новоявленные американцы так впрягались в работу, что нередко их приходилось «откачивать» — солнечный удар вещь страшная. Но тут уж — предупреждай не предупреждай, надо на своей шкуре испытать все прелести жизни в американщине. Мужики слушали старожилов, кивали, но всё-таки пупы надсаживали, вкалывая в самый солнцепёк, стараясь успеть до зимы. Не верили в отсутствие таковой, не верили в два урожая, до предела забивали амбары зерном, которое исправно «точили» грызуны и только по прошествии года-второго начинали понимать — здесь хозяйствовать надо иначе чем «в Рассее».
Потому Дмитрий Кустов, отвечающий за обустройство новых усадеб и боевую подготовку «ополченцев» не стеснялся крыть прибывших матом, разъясняя для чего нужна шляпа, как важно в знойный полдень дать передышку организму, многократно, не боясь прослыть занудой, показывал как собрать-разобрать «константиновку» — простую, но чрезвычайно надёжную винтовку, детище тульских оружейников. Командиров десятков в ополченческих «колхозах» (в «колхоз» входила примерно сотня семенных наделов) старались выбирать из грамотных. Но таковые встречались, увы. гораздо реже, примерно один на 35–40 неучей. Поручик даже порывался написать на высочайшее имя. разоблачить показушников из пересыльного пункта, которые наверняка бодро рапортовали наверх о поголовно овладевших письмом и счётом мужиках. А те на оружие, которое им жизнь спасёт, смотрят как баран на новые ворота…