Мне понадобилось некоторое время, чтобы войти в ритм, но вскоре я отключился. Пум, пум, пум, пум, пум – это действительно была легкая и монотонная работа. Но мне доставляло удовольствие вновь оказаться рядом с животными и заниматься ветеринарной работой, пусть даже эта конкретная работа и не требовала пяти лет профессионального обучения. Время тянулось мучительно долго. Была, правда, стремительная замена бутылок с вакцинами, после чего мне приходилось двигать тележку и догонять тех коров, которых я пропустил из-за этой короткой задержки. Но во всем остальном это была абсолютно бездумная работа.
Я развлекался, играя в игры сам с собой: выставлял коровам оценки за их красоту. Каких бы выбрать для своего воображаемого стада? Все они были голштинской породы, высокие, стройные, черно-белые, часто скрещенные с фризской породой – меньшего размера и более плотной, но того же окраса. В целом я отдавал предпочтение фризской породе, так как коровы-голштинки часто выглядят костлявыми. Но зато они настоящие автоматы по производству молока. И зачастую всю свою энергию они тратят на его выработку. Необходимо строго следить за их рационом, чтобы предотвратить метаболический кризис в период лактации. Некоторые из представительниц голштинской породы были потрясающими экземплярами: хорошо сформированные ноги, красивое, ровное вымя, не слишком костистая… «Она была бы удачным приобретением, – рассуждал я, изучая внимательно еще несколько коров. – Эта косолапит, ничего хорошего. Ужасные костлявые бедра, нет. У этой явно мастит в левой задней четверти, нет…» Я осадил себя: если бы кто-то услышал, как я разговариваю сам с собой подобным образом, то решил бы, что у меня серьезные проблемы с головой. Подумав об этом, заставил себя обернуться, чтобы проверить, не подкрались ли ко мне сзади Натан или Майк, потешаясь над моим профессиональным восхищением характеристиками коровьих пород.
А работа все продолжалась и продолжалась. Примерно в 6.30 начало всходить солнце, и я впервые смог рассмотреть окрестности. Зрелище захватывало дух. Когда туман повис над мокрой от росы травой, нашим глазам медленно начал открываться горный хребет западного побережья. Это была поистине волшебная картина, и монотонность выполняемой работы мгновенно испарилась, как роса. Я наслаждался зрелищем, жадно впитывая его, наблюдая за тем, как едва заметно менялась сцена по мере того, как отступала завеса тумана, и красота природы представала во всем своем великолепии.
Солнечный свет сделал и мне своего рода инъекцию – прилив энергии от мысли о том, что работа уже подходит к концу, и скоро я отправлюсь домой. Осталось, пожалуй, не больше часа. Но тут я с удивлением увидел, как последняя корова взошла на платформу. Больше никого не осталось.