— Что ты имеешь в виду, говоря «быстротечный мир»?
— Когда ты видишь, мир не такой, каким ты думаешь, он является сейчас. Это, скорее, быстротечный мир, который движется и меняется. Я допускаю, что можно научиться ухватывать этот текучий мир самостоятельно, но к добру это не приведет: тело не выдержит напряжения и начнет разрушаться. Используя дым, человек избегает переистощения. Дым дает необходимую быстроту восприятия; он позволяет уловить отблеск текучего мира, сохранив незатронутым тело.
— Ладно, — драматически сказал я. — Довольно колебаний. Я готов курить.
Пафос моего заявления рассмешил его.
— Брось, — сказал он. — Вечно ты хватаешься не за то, что нужно. Воображаешь, что, позволив дыму себя направлять, ты достигнешь видения. Нет, дорогой, это требует еще очень и очень многого. И так всегда, что бы мы ни делали.
Лицо его стало серьезным.
— Я был осторожен по отношению к тебе, действуя обдуманно и тщательно, — сказал он, — потому что это Мескалито велел мне тебя учить: это он захотел, чтобы ты узнал то, что знаю я. Но я не успею научить тебя всему. У меня хватит времени лишь на то, чтобы вывести тебя на путь, и я верю, что ты будешь искать, как искал я. Правда, ты ленивее и упрямее меня. Но ты — другой, и я не могу предвидеть, как повернется твоя жизнь.
Его рассудительный тон и его поведение вызвали во мне старое чувство — смесь страха, одиночества и ожидания.
— Но ничего, скоро мы узнаем, где ты стоишь, — произнес он.
Больше дон Хуан не сказал ничего. Немного погодя он вышел из дома. Я вышел следом и остановился перед ним в нерешительности, не зная — то ли сесть, то ли пойти и выгрузить из машины свертки, которые я ему привез.
— Это будет опасно? — спросил я просто чтобы не молчать.
— Все опасно, — ответил он.
Похоже, дон Хуан ничего мне не собирался рассказывать. Он вошел в дом и сложил в сетку какие-то маленькие пакетики, кучей валявшиеся в углу. Я не предлагал ему свою помощь, потому что знал — если будет нужно, он сам позовет меня. Потом он улегся на свою соломенную циновку, велев мне тоже расслабиться и отдохнуть. Я лег на свою циновку и попытался уснуть, но не смог. Вчера, остановившись в мотеле, я спал почти до полудня, зная, что доеду за три часа. Поэтому я не устал.
Дон Хуан тоже не спал. Он лежал с закрытыми глазами, едва заметно покачивая головой. Мне показалось, что он напевает про себя.
— Давай поедим, — сказал он.
Это было так неожиданно, что я вздрогнул. Он добавил:
— Тебе нужно собраться с силами и быть в хорошей форме.
Он сварил суп, но я не был голоден.