Но что же это за картина?
Давай, Мэри, ты сумеешь. Думай, Мэри, думай!
Она на вокзале, верно? Когда ты старуха, люди часто смотрят сквозь тебя, не замечая, но в этом воспоминании их внимание приковано к ней. Мэри ощущает заинтересованные взгляды окружающих, полные жалости.
Кто-то говорит:
– Она дышит слишком часто. Не вызвать ли «скорую»?
Я сижу на вокзале, и на меня пялятся люди.
– Может быть, это паническая атака?
Где-то в саду выводит трели дрозд, а где-то без конца плачет ребенок.
– Или шок. Иногда такую реакцию вызывает шок. С ней кто-нибудь есть? Кто-нибудь ее знает?
– Джек, – произносит Мэри. – Он знает меня.
Но, похоже, здесь никто не понимает, о ком она говорит. В итоге старуху везут в больницу, всего на одну ночь. Ей холодно. Так холодно, что ее заворачивают в серебристую фольгу, а потом ее тошнит в ведро. Мэри не может согреться несколько часов. Гипотермия – в такой теплый вечер. Как же она умудрилась?
Она не может ни понять, ни вспомнить. И теперь она вынуждена сидеть тут, наедине со своими воспоминаниями, и ждать, что будет дальше.
А дальше перед ней появляется женщина с тарелкой. На тарелке – бисквиты.
– Ты приняла таблетки?
– А вы… медсестра?
– Нет.
– А вы настоящая?
– Да, еще какая настоящая. Так ты принимала таблетки или нет?
Мгновение – и больница исчезла. Еще мгновение – и страх отступил.
Спокойный вдох – и Мэри оказалась на диване в гостиной.
Женщина с бисквитами помедлила, а затем сказала:
– Ты опять спрятала таблетки?
Она выглядела очень недовольной.
В таких ситуациях лучше всего было помалкивать и делать вид, что не расслышала вопроса. Мэри отпила немного чая из появившейся перед ней чашки, стараясь не встречаться с женщиной глазами.
– Они здесь? – женщина провела рукой под сиденьем стула. Сначала с одной стороны, потом с другой. – Так я и думала. – Она показала Мэри две белые таблетки на ладони. – Это что такое?
– Понятия не имею. Они не мои.
– А чьи же?
– Не мои, уверяю вас. А сколько бисквитов я могу взять?
– Все. Если примешь таблетки.
– Ни за что. Вы нашли их тут. Они были прилеплены к стулу.
Женщина поцокала языком:
– С ними все в порядке. Просто проглоти их.
– У меня от них голова разболится.
– Врач сказал, что это возможно, но совсем ненадолго, а потом она перестанет болеть.
– Но я вообще не хочу, чтобы она болела.
Мэри потянулась за бисквитом, но женщина подняла тарелку выше, будто Мэри была ребенком, а она – строгим родителем, который держал на расстоянии то, что нельзя трогать. Потому что маленькие пальчики не должны кое к чему прикасаться, маленькие ушки не должны кое-чего слышать, а маленькие девочки не должны забираться на деревья и целоваться с мальчишками. Они должны сидеть на стуле и вести себя хорошо.