– Правда.
– У меня никогда не было бабушки.
– Теперь есть.
Они смотрят друг на друга.
– Я сделала лимонад, – Кейти указывает на плетеный садовый столик и кувшин, в котором много тающего льда, – с настоящими лимонами.
– Несколько часов возилась, – сообщает Стив.
– Вот как? – восклицает Мэри. – Что ж, с удовольствием попробую. Очень его люблю.
– И я, – довольно говорит девочка. – Вот бы ты пришла ко мне на день рождения! Лимонада было полным-полно и торт в виде гусеницы. Мне четыре годика исполнилось.
Мэри улыбается. Кэролайн столько лет ускользала от нее, но вот представился новый шанс – такая хорошенькая внучка!
– А моя мамочка знает, что ты тут? – спрашивает Кейти.
– Ну… – неуверенно произносит Мэри.
Стив взъерошивает волосы дочери.
– Кстати, о тортах. Может быть, принесешь тот, который мы купили, мисс Болтушка? Справишься?
Девочка кивает и становится очень серьезной.
– И тарелки принести?
– Салфетки. А я налью лимонад.
Стив дает Мэри подержать малыша. Он тянется к ее носу, засовывает ей в рот мягкие младенческие пальчики.
Стив говорит:
– Сейчас он ведет себя хорошо, но этот парень не спал полночи.
По телефону Стив сказал, что ребенок много плачет, хорошо ест, но плохо спит. Сейчас же младенец спокоен, и Мэри нравится то, что он такой тяжелый и теплый. Она садится на скамью у задней двери, и малыш тычется носом в ее шею. Мэри прижимает его к себе, наклоняется и нюхает его макушку. Она знает: там есть место, прямо посередине черепа, оно мягкое и пахнет жизнью. Она вдыхает этот запах, вспоминая о сыновьях, потерянных ее матерью: Герберте, Стэнли и Уильяме. Эти имена звучат, как молитвы.
А этот мальчик, маленький Кристофер, жив, у нее на руках. Он зевает, и ей виден нежный овал его ротика. Какое чудо. И что бы там Стив ни говорил по телефону, с виду с ребенком все в порядке.
Он протягивает Мэри стакан лимонада. Крошечные кубики льда потрескивают и медленно тают.
– Я вам так благодарен, – говорит он. – У меня было такое чувство, будто стены давят и дом вот-вот рухнет. Не могу поверить, что она убежала и бросила меня с детьми.
«Ага, – думает Мэри, – неудивительно». И картинка обретает резкость.
– Расскажи мне больше об этом малыше, – просит она.
– У него недиагностированное заболевание[33]. – Стив делает глоток лимонада. – Что бы это, черт побери, ни значило. С одной стороны, все возможно, правда? Никто ведь не говорит: «Он никогда не сможет делать то или это». Но прогноза нет, и ты словно бредешь в темноте. Будет ли ребенок ходить, бегать, прыгать… разговаривать? Или будет всю жизнь нуждаться в нашей помощи? – Стив печально улыбается Мэри. – Всякий раз, когда мы показываем его специалисту, я думаю: «Только не говорите мне, что обнаружили какое-нибудь ужасное врожденное заболевание». А в другой раз думаю: «Ну пожалуйста, скажите нам хоть что-нибудь». Пока нам сказали только одно – что у него какая-то разновидность глобальной задержки развития.