Ничего не должно достаться врагу: уничтожаются оставшиеся без снарядов орудия, автомашины с сухими баками и рваными скатами, всякая техника, до штабных пишущих машинок включительно.
Трудно сказать, сколько дней люди не спали и не ели. Но что с 5 августа — это точно.
Бензина — ни капли. Для того чтобы сжечь грузовик, его надо обложить со всех сторон соломой. Кажется, что горит просто стог.
Офицер в отставке Владимир Кошурников (он проживает в Днепропетровской области) первое ранение получил 22 июня в 6 часов утра в Перемышле и окончил войну 1 мая 1945 года в Праге. С ним можно согласиться, когда он утверждает: «Бои сорок первого года по своей ожесточенности и тяжести несравнимы с последующими, в которых мне пришлось участвовать».
Цитирую письмо ветерана. Нарисованная им картина сродни народному эпосу:
«Девятого августа пошли в атаку по свекловичному полю в сторону реки Синюхи. На рубеже атаки застали только двух бойцов-казахов с пулеметом «максим». Их мужество, верность долгу всю войну служили мне эталоном солдатской обязанности: остались без командиров, среди погибших товарищей, но еще три дня (то есть с той ночи, когда рухнула надежда на выход автоколонной.— Е. Д.) оставались на посту, не давая фашистам пройти.
Ураганный огонь противника.
Атакующие дрогнули, попятились.
Вот тут и выросла впереди фигура, затянутая в командирские ремни, в пограничной фуражке. У него в руке блестела сабля.
Он был от меня метрах в тридцати, я его хорошо помню — и русый чуб, и кубики на петлицах. Он стоял под огнем во весь рост и звал нас вперед.
И мы пошли навстречу танкам. В этом бою я был ранен...»
Насчет сабли сегодняшний читатель может усомниться: что за сабля, неужели это в нашем представлении старинное оружие было у пограничников?
Полагаю, Владимир Кошурников не делает различия между саблей и шашкой, когда описывает человека с клинком в руках. Называли и так и так. Но именно сабли нам попадались в качестве трофеев — румынские, мадьярские, итальянские.
Так что образ пограничника достоверен.
Могу в дополнение засвидетельствовать, что пограничники редко пользовались касками, не расставались с фуражкой, отличавшей их в строю и в бою.
Пограничная служба как бы продолжалась, несмотря на потерю границы. Там, где сражались пограничники, подразделениями и группами влившиеся в полевые войска, будь то оборудованный рубеж или опушка леса,— там и проходила в их сознании и представлении граница. Они отстаивали ее так, как если бы это был участок заставы.
10 августа
Группы и отряды, вырвавшиеся из кольца у Зеленой брамы, кочуют теперь по тылам противника.