Куигли понуро пожал плечами. С зубцов вилок срывались маленькие кусочки льда из водопада, и ветер уносил их прочь.
– Получается, что мы никогда по-настоящему не знали собственных родителей, – сказал Куигли.
– Мы их знали, – возразила Вайолет. – Просто у них были кое-какие тайны, вот и все. Тайны есть у всех.
– Ты права, – согласился Куигли. – Но они могли хотя бы раз упомянуть, что являются членами тайной организации со штабом в Мертвых горах.
– Вероятно, они не хотели, чтобы мы узнали о таком опасном месте, – сказала Вайолет, глядя с уступа вниз. – Хотя если кому-то нужно спрятать штаб, лучше места, чем эти горы, не найти. Если не считать пожарища, вид здесь очень неплохой.
– И правда неплохой, – кивнул Куигли. Однако глядел он вовсе не на вид, открывавшийся у него под ногами. Глядел он на Вайолет Бодлер, сидевшую рядом с ней.
Трое Бодлеров потеряли в жизни многое. Конечно, они потеряли родителей и потеряли дом – в ужасном пожаре. Они потеряли множество опекунов – опекуны либо погибали от рук Графа Олафа, либо оказывались скверными опекунами, быстро терявшими интерес к троим детям, которым некуда было податься. Они потеряли и достоинство, ведь для маскировки им приходилось носить дурацкие маскарадные костюмы, а недавно потеряли и друг друга. Похищенная Солнышко вела чужое хозяйство на вершине замерзшего водопада, а Вайолет и Клаус изучали тайны Г. П. В. у его подножия. Однако Бодлеры потеряли и еще одну очень важную вещь – личную жизнь, что здесь означает «время, когда они предоставлены самим себе и никто не смотрит на них и не вмешивается в их занятия», хотя сами они об этом почти не говорили. Если вы не отшельник и не один из пары сиамских близнецов, вам, вероятно, приятно бывает иногда передохнуть от общества родственников и насладиться одиночеством – возможно, вместе с другом или спутником, а может быть, в своей комнате или в железнодорожном вагоне, куда вы сумели проникнуть без билета. Однако с того ужасного дня на Брайни-Бич, когда туда пришел мистер По и сообщил Бодлерам, что их родители погибли, личной жизни у троих детей фактически не было. От крошечной темной спальни, где сиротам приходилось ночевать, когда они жили у Графа Олафа, до битком набитого фургона на Карнавале Калигари – с учетом всех кошмарных мест в промежутке, – жизнь Бодлеров была так отчаянно ужасна, что у них не находилось ни секунды на личную жизнь.
Поэтому, пока Вайолет и Куигли отдыхают еще несколько минут на уступе посреди замерзшего водопада, я воспользуюсь возможностью подарить им немного личной жизни и не стану описывать больше ничего из того, что произошло между двумя друзьями в тот холодный день. Разумеется, в моей личной жизни тоже бывали минуты, писать о которых я не намерен, как бы дороги они мне ни были, и старшей Бодлер я окажу ту же любезность. Я расскажу вам о том, что спустя некоторое время двое молодых людей возобновили восхождение, что день понемногу склонялся к вечеру и что на лицах Вайолет и Куигли, когда они простукивали лед канделябром-альпенштоком и вонзали в него кошки-вилки, подбираясь все ближе к высочайшей вершине гор, играли тайные улыбки. В жизни Вайолет Бодлер было так мало личного, что я предоставлю ей право сохранить некоторые важные для нее воспоминания в сердце, а не делить их с моими потрясенными рыдающими читателями.