Харченко вскочил снова:
– Вот, не сговаривались, а получилось одинаково… Что я вам говорил? Жрать надо, пить надо, одеться надо…
Дверь за начштамуром с размаху захлопнулась – накрепко.
Ревком передохнул.
– Ну как? – спросил Ляуданский. – Вы согласны?
– Ревкому без Главнамура – крышка, – сознался Харченко. – «Куды уж нам с Басалаго тягаться… Давай, я подписываюсь.
Тогда же лейтенант Басалаго был введен в состав мурманского ревкома и стал управляющим его делами (отныне Главнамур стал одной шайкой-лейкой с ревкомом).
* * *
Скоро во всей своей первозданности проявилось то допотопное, что и составляло во многом суть жизни большинства людей, населявших в те времена мурманские холодные Палестины: желание загрести копейку, сгоношить рубелек, сварганить деньгу на воровстве или спекуляции. Какая там революция? Все словно очумели, забыли о революции и носились со своими кубышками…
Первый сигнал об этом Небольсин получил от Каратыгина.
– Аркадий Константинович, – спросил бывший контрагент, – а вы своих сбережений не забрали еще из конторы банка?
– А зачем я должен их забирать? Куда их дену? Дуняшке под юбку? У меня же в вагоне стащат.
– Лучше уж знать, что украли воры, а не дарить большевикам. Мы вот с Зиночкой свои деньги уже забрали.
Небольсин испытал некоторое беспокойство. В самом деле, не забрать ли и ему? Время шаткое. Действительно, люди побогаче шептались по углам, прикидывали, шуршали, как крысы в норах. Наконец из Архангельска дошла весть, что банки там чистенькие: клиентура уже все выгребла…
Дядя Вася перекладывал в конторе печку.
– Дядя Вася, – спросил Небольсин, задумчиво наблюдая за его работой, – а где ты бережешь свои деньги?
– Да в сапоге, Константиныч, – ответил мудрый печник. – Велики ли деньги-то у меня? Мы ведь не баре…
Сказано не в бровь, а в глаз. Небольсин не выдержал и тоже завернул в контору госбанка. Там было пусто, жутковато пусто – и сразу кольнуло сердце. Боже мой! С первой лопатой поднятого грунта, через болота, поедаемый гнусом, дошел по рельсам до Мурманска, все откладывал, все надеялся… На что надеялся? И распахнулись где-то очень далеко высокие белые двери, из которых сейчас выйдет к нему… она.
– Уважаемые! – Инженер постучал в запертое окошечко. Оно откинулось, и Небольсина спросили:
– Вам, сударь, что?
– Нельзя ли мне…
– Денег нет! – И окошечко закрылось.
– Постойте, – открыл его Небольсин снова, – я вам все эти годы, как последний дурак, вносил… чтобы вы сберегли!
– Все вносили. Но денег нет.
И высокие двери закрылись вдруг, навсегда отодвинулась от него Ядвига в ее японском халате с чудовищными драконами.