Оглядел лица. Серые от перекура и недосыпа.
И глянул на себя в зеркало. Вот его и сам черт не берет: всегда подтянут, гладко выбрит, лицо розовое. Щелкнув крышкой портсигара, Басалаго изящным жестом достал папиросу. Продул ее, и вспыхнул огонек зажигалки.
– Или власть ревкома, – сказал, – или…
За столом притихли. Басалаго выдал им долгую паузу – как актер, уверенный в том, что и в паузе есть глубокий смысл.
– Или проваливайте, к чертям! – заорал он, раскидывая с грохотом стулья. – Главнамуру нужны люди деятельные! Люди активного настроения! Верные помощники в борьбе за мир и процветание этого края… Ляуданский!
– Есть.
– Читай…
Глаза Ляуданского забегали по шпаргалке:
– «Всем, по всей России, по всем фронтам, по всей печати…»
– Дальше! – рявкнул Басалаго.
Ляуданский щелкнул каблуками и сказал:
– Есть! – но молчал.
– А вот дальше-то… – вставил Харченко и тоже замолк. Басалаго оценил его на взгляд: «Этот „химик“ – дерьмо!»
– С революционным народом, – сказал начштамур, разглядывая свою папиросу, – надобно говорить языком революции… Не можете? Ладно. Черт с вами! Пиши…
Он снял фуражку, залепленную сырым комом снега.
– «Уже десятые сутки, – диктовал, – кипит братоубийственная гражданская война, а в стране еще нет центральной власти… „ Чего остановился? Пиши: «… власти нет“. Совжелдор, – спросил лейтенант у Каратыгина, – есть власть?
– Нету, – ответил Каратыгин, почтительно привставая.
– «В связи со всем этим, – продолжал Басалаго, – разрушающим страну положением мурманский ревком»… Написал? «Мурманский ревком требует…» Двоеточие, проставь номер один…
Из-под пера Ляуданского, движимого сейчас только голосом Басалаго, выбегали и строились пункты «требований»:
1. Немедленного прекращения братоубийственной борьбы за власть и образования сильной всенародной власти.
2. Направления всей политики нового правительства к скорейшему заключению демократического мира при обязательном условии тесного единения с союзниками.
Отойдя к окну, Басалаго оглядел рейд, заставленный кораблями – русскими, британскими, французскими.
– Прочти мне последнюю фразу, – сказал он. Харченко через плечо Ляуданского услужливо прочел: «…при обязательном условии тесного единения с союзниками».
– Точка? – спросил Басалаго.
– Точка, – вздохнул Шверченко.
– Переделай точку в запятую и добавь: «…без помощи которых нам грозит гибель». Слово «гибель» подчеркни!
Закончив диктовать, он взялся за фуражку:
– Что вы так на меня смотрите? Вы лучше посмотрите отсюда на рейд. Неужели вам, болванам, никогда не приходила в голову такая мысль, что, если англичане уйдут из Мурманска, флотилию и порт ожидает разруха. Смерть! Кто даст топливо? Где взять масло? Сахар? Петроград не даст – там большевики уже доедают последних собак…