– Ну а потом? – спросил Небольсин.
– Потом стали буянить… России для буянства показалось им мало. Пошли через границу в Норвегию – там пивная торгует. Ну, каковы норвежцы, вам рассказывать не надо. Они так поддали моим молодцам, что те вернулись в красных соплях. А я лежу и радуюсь: вот, думаю, бог наказал вас! Хоть чужая управа, да все-таки нашлась…
Сыромятев печально умолк, размазывая вино по клеенке.
– А дальше? – намекнул Небольсин.
– Дальше… Они все разбежались, бросив оружие. Я проснулся, смотрю – один на заставе. Совсем один… На такую границу – один полковник Сыромятев. А немецкие подлодки стоят на Лафонтенах. Что делать? Ушел тоже…
– А вы пытались стукнуть кулаком в Главнамуре?
– А вы думаете – нет?
– Я думаю, что – да.
– Вот именно. Я стукнул. Перед самым носом контр-адмирала Ветлинского. Но этим мерзавчикам, что засели здесь, сейчас не до границы… Только своя шкура! Только свои деньги! Только свои подштанники… Черт бы их всех побрал! А потому и говорю вам, Небольсин, от чистого сердца: не будьте похожи на этих негодяев… А на деньги плюньте, наживете.
Небольсин понял, что его горе еще не горе. Настоящее-то горе сердце вот этого мужественного умного человека, который растерян, который не знает, что делать и куда идти.
«Такие, – думал Небольсин, – стреляются…»
Ночью в вагон к нему совсем нечаянно заскочил Ронек:
– Переспать дашь?
– Ложись. Ты откуда свалился?
– Из Кеми.
– О черт! Разбудил ты меня.
– Ничего. Отоспишься…
Небольсин сидел на постели, долго зевал.
– Слушай, Петенька, я чего-то опять не понимаю. Была одна революция, и ты мне сказал, что она ничего не изменила. Скажи: разве теперь что-либо изменилось? Может, надо крутить сразу третью? Ты мне скажи прямо.
Ронек тянул через голову свитер.
– Это у вас ничего не изменилось, – сказал он. – Тупик! Но из тупика надобно выходить. Выходить придется в борьбе. Первое (и самое главное!) – это сломать шею Совжелдору и всем болтунам… Здесь, в Мурманске, победить трудно. Необходимо, чтобы вмешался Петроград! Но Петрозаводск будет нашим. И вот увидишь, в самом скором времени.
– А ты нагрянул сюда по делу? Или так?
– Мне нужно упорядочить с Главнамуром вопрос о деньгах, чтобы выплатить рабочим, которые уезжают. По договору! Люди стремятся уехать туда, где существует Советская власть. И вот, Аркадий, заметь: вся мерзость и нечисть остается здесь, при Главнамуре. А лучшие и честнейшие уезжают к большевикам… Впрочем, – кашлянул Ронек, – прости, я тебя не обидел?
– Чем? – спросил Небольсин и только сейчас понял, что он-то остается с мерзостью и нечистью, а лучшие и честнейшие уезжают.