Все ждали, что скажет Павлухин; перенял он чайник, гулявший по кругу, приник к теплому носику в зеленой окиси.
– Тьфу! – сплюнул чаинку, попавшую в рот. – Братва (и спрыгнул с койки), ежели так судить, братва, то за что же наши рабочие бились под Псковом и Нарвой? Если бы сказали они тогда: «На кой ляд эта Гатчина?» – немец давно бы уже гулял по Невскому… Врагов революции надо бить! – сказал Павлухин. – По зубам! А пока мы тут губами белье полощем, они нас лупят… Нешто вас, братишки, злость не берет?
– Ну иди, – ответили. – Шустряк какой нашелся…
Павлухин грохнул чайником.
– Я пойду. Мне за вас совестно… Тех же англичан стыдно! Над нами уже смеяться стали: мол, русские трусы… Пойду я, братцы!
Поднялся еще Митька Кудинов, распушил свои бакенбарды.
– Пиши меня тоже. Да. и кончай трепаться – спать надо. И еще Власьев – отчаянный:
– Хуже того, что имеем, не будет. Я тоже пойду.. Потом и третий:
– И меня пиши. Хоть штаны проветрю…
Глубокой ночью закончили.
Павлухин босиком прошлепал по холодным линолеумам, откинул люковицу, выставив голову над верхней палубой, глянул поверх броневой стали:
– Эй, на мостике! Просигналь на штаб нашим паразитам – Басалаго да Юрьеву, что «Аскольд» дает тринадцать добровольцев. Командира не будить. А мы – амба, на боковую…
Крейсер его величества «Кокрен» подхватил утром добровольцев с флотилии и, ныряя в сизых волнах, отправился в море.
Вот и первый завтрак – заодно с англичанами. Построились по сторонам бортов – русские и англичане. Качались между ними столы, на которых ерзали при качке сковородки с яичницей, бачки с овсянкой, сдобренной для калорийности порошком натрия с казеином. Каждому матросу, как пай-мальчику, выдали по большому имбирному прянику.
Комендор с «Чесмы» удивился.
– Гляди-ка, – шепнул, – у них, паскудов, палуба чистая..
– А ты к нам приди, – ответил Павлухин. – У нас ничуть не хуже.
Качало, качало, качало… По трубам парового отопления, висевшим над койками, с треском прорывало горячий пар. В ожидании команды стояли англичане и русские – в общем очень похожие один на другого. На груди русских матросов начертаны несмываемым лаком боевые номера: по ним узнают матроса. А на руках английских моряков браслеты с именем и названием корабля: по иным узнают утопленника – кто таков и где плавал. И у всех у них на синих воротниках по три белые полоски…
Три белые полоски у англичан – в знак побед королевского флота при Сент-Винценте, при Абукире и славном Трафальгаре.
Три белые полоски у русских – в вечную память о громких победах при Гангуте, Чесме и Синопе.