– Занятная штука, – сказал Павлухин – Смотри-ка, ребята. Патрон был немецкий, но специально поджат на станках в Германии, чтобы не заедал в русском оружии.
Тут Павлухина отыскал один архангельский, потянул в сторону.
– Земляк, ты, что ли, Павлухиным, будешь?
– Ну я…
– Уматывай, – шепотком подсказал красногвардеец. – Тебе в Мурманске шикарный паек выписан – свинца вот столько. Но этого хватит, чтобы облопаться. Наши радисты связаны с Югорским Шаром, с Иоканьгой и Печенгой. Они, брат, все знают.
Павлухин, кося глаз на костер, быстро досасывал цигарку.
– Куда же мне? – спросил, и кольнуло его в сердце, сжавшееся, словно в предчувствии пули.
– На ледокол. Ребята свои. Езжай тишком…
– Лыжи, лыжи! – заорали от костров.
От самой вершины сопки сами по себе летели на отряд лыжи. Вернее, две пары лыж. Лыжи без людей стремительно неслись вниз. Вот они косо врезались в снег и застыли. К. одной паре была привязана одна половина человека, а к другой паре – вторая. Это был матрос с «Бесшумного», попавший в лапы «мясников»-лахтарей.
Англичане уже деловито, ничему не удивляясь, расстилали на снегу парусину. За один край парусины взялся Павлухин, задругой пехотинец его величества. И потянули разорванного пополам человека – мимо монастыря – в бухту…
– Гуд бай, камарад, – сказал Павлухин на прощание и побежал в сторону ледокола, где качалась, царапая берег, длинная сходня.
Поначалу его спрятали в узком ахтерпике. От запаха краски разламывалась голова. И качался – лениво – рыжий борт, весь в обкрошенной рыхлой пробке. Но вот задвигались барабаны штуртросов, застучали машины. Ледокол тронулся на выход в океан, и тогда Павлухина провели в офицерскую каюту.
«Не скучай», – сказали.
Скоро в каюту к нему шагнул плечистый великан с белокурой шевелюрой. Сбросил с плеч «непромокашку», под ней – мундир поручика по Адмиралтейству. Это был Николай Александрович Дрейер, архангельский большевик, штурман с ледоколов.
– Здравствуй, Павлухин, – сказал он и вдруг строго спросил: – Зачем ты убил контр-адмирала Ветлинского?
– Я? – вытянулся Павлухин. – Это вранье…
И вспомнился ему тот серенький денек, когда шел он себе да шел, задумавшись, и вдруг нагнал его матрос, совсем незнакомый, и стал подначивать на убийство главнамура. «Кто он был, этот матрос?»
Дрейер помолчал и подал руку:
– Ну я так и думал. Ты человек серьезный и глупостей делать не станешь. Говоришь: не ты, – значит, не ты!
– А что случилось?
– Перехватили сейчас радио. Контрразведка Мурманска требует снять тебя в Печенге и отправить прямо к Эллену. На крейсере им тебя не взять – боятся, а здесь удобнее. Честно говоря, я испугался, что тебя прикончат еще в сопках… под шумок!