– Небольсин, идите… Чрезвычайный комиссар введен в заблуждение вашими недоброжелателями.
Небольсин нахлобучил на макушку шапку. Долго выискивал слово, которым можно было бы побольней оскорбить Процаренуса.
– Мещанин! – сказал и быстро удалился.
Проходя мимо станции, нырнул под вагоны, чтобы сократить расстояние. И между колес лоб в лоб столкнулся с Комлевым. Оба зорко огляделись по сторонам: нет, сейчас их никто не видел.
– Комлев, – сказал Небольсин, сидя на корточках возле колеса, – если тебе что нужно, я помогу.
– Спасибо, товарищ. Ты уж не серчай, что я тебя тогда окрестил «белой тварью».
– Ты тоже прости меня за «красную сволочь».
Над ними пошел раскатываться вдоль состава звонкий перелязг букс. Вагоны тихо тронулись, и два человека (столь разных!) разошлись, ощутив тепло человеческого доверия.
На пустынном перегоне за станцией Полярный Круг, не доезжая до Керети, в штабной вагон к Процаренусу поднялись Ронек и полковник Сыромятев. Положение на дороге опять становилось катастрофическим: отряды молодой Красной Армии, еще малочисленные, сдерживали натиск озверелых лахтарей, рыскавших возле Кеми и Кандалакши, но им будет не устоять перед буреломным напором морской пехоты Англии!
Об этом Ронек и доложил Процаренусу…
За тюлевой занавеской вагона, растрепанной ветром, проступал в окне затерянный жуткий мир тундры: кочкарник, олений ягель, лопарская вежа, полет одинокой вороны над тихим озером.
– Спиридонов в Петрозаводске? – поинтересовался Процаренус.
– Он опять ушел в леса, и о нем ничего не слышно.
Сыромятев подтянулся и отрапортовал:
– Товарищ чрезвычайный комиссар, позвольте мне, кадровому офицеру, высказать свое мнение?
– Позволяю, – насторожился Процаренус.
– Я, – сказал ему Сыромятев, – все-таки верю в энтузиазм дорожных отрядов. В случае если англичане пойдут десантировать на нас с моря, мы, надеюсь, сможем отбросить их обратно.
– Ваше мнение, – отвечал Процаренус, – враждебно духу пролетарской революции. Вы чего желаете? Ввергнуть молодое социалистическое государство в войну против Антанты?
– Я не желаю этого… они этого желают.
– А собственно, кто вы такой?
Сыромятев стройно выпрямился:
– Я полковник бывшей русской армии, служил начальником пограничной охраны на Пац-реке, по берегам Варангер-фиорда и в районе Печенгских монастырей.
– А что вы здесь – у нас! – делаете?
Ронек шагнул вперед – маленький, ершистый.
– Полковник Сыромятев – военный инструктор при Красной гвардии Совжелдора. Он верой и правдой…
– Стоп! – задержал его Процаренус. – «Верой и правдой» – это слова из казарменного лексикона проклятого царского прошлого. Нам не нужны его «вера и правда»… – И повернулся к растерянному Сыромятеву: – Сдайте мандат!