– Идет, – сказал чей-то голос. – Гляди, какой!
Возле кабака, темно и гадливо, копошился народец. Прямо скажем – никудышный народец, большей частью из просивушенных агентов Штромберга.
– Очки нацепил, – бросил кто-то по адресу Мышецкого.
– Паразит проклятый! Все они хороши с жандармом…
И вдруг соскочил с крыльца какой-то хилый мастеровой, уже старик, рвань и голь, заплата на заплате: затряс перед губернатором зажвяканными в труде кулаками:
– У-у, кровопийца! Душегуб! Палач царский! Погоди – ужо вот придет наше времечко…
Мышецкий остановился, поправил пенсне.
– Послушайте, – сказал он, – как вам не стыдно? Пожилой человек, а говорите глупости. Где и когда я пил вашу кровь и душегубничал?
Откуда-то из темноты выступила знакомая фигура Борисяка. Санитарный инспектор подошел к «орателю» и, стиснув ему руку, заставил выпустить камень. Потом Борисяк треснул мужика коленом под щуплый зад, втолкнув его в двери трактира.
– Иди вот! – сказал спокойно. – Допивай, что не допил…
Они пошли рядом, и Борисяк не сразу заговорил:
– Вы не должны, Сергей Яковлевич, по одному этому дураку судить вообще о рабочих. Это же явный зубатовец, но скоро они прозреют. А некоторые уже прозрели.
– Но это же просто нападение! Это… черт знает что!
– Да, они сильно возбуждены, – отозвался инспектор. – У них сейчас в союзе какие-то нелады. Вот и бесятся…
Они еще долго шагали молча, потом Мышецкий рассказал о письме черносотенцев, сопоставил его с угрозами этого жалкого мастерового. Где смысл?
– Да, – согласился Борисяк, – ваше положение сейчас действительно хуже губернаторского.
– Я не шучу, – продолжал Мышецкий. – Вот уже с весны как я приехал сюда, я болтаюсь здесь между левыми мнениями и правыми. Причем левые считают меня правым (и я не возражаю), а правые облаивают меня за левизну (и мне трудно возразить им тоже). Согласитесь, Савва Кириллович, что это ужасно!
– Примкните к берегу, – посоветовал Борисяк.
– К какому?
– В природе имеются только два: левый и правый. Сергей Яковлевич слегка улыбнулся:
– Но я предпочитаю плыть далее по самой середине – там, где поглубже.
– Не захлебнитесь, – тихо предупредил Борисяк.
– Я хочу повидать Ивана Степановича, – поделился Мышецкий. – Мне хотелось бы предостеречь его…
Борисяк так и замер на месте:
– А разве вы не знаете, что Кобзев арестован?
– Как?
4
– Вот так, – ответил Аристид Карпович.
Он сидел в кресле, одетый в бухарский халат с разводами, над головой жандарма висела клетка, и в ней распевал щегол.
– К сожалению, – договорил полковник, – обстоятельства сложились таким образом, что я был вынужден ускорить арестование вашего подопечного статистика. Дело в том, что Витька Штромберг…