– Что же вы предложите, ваше превосходительство?
– На этот раз ничего: выкручивайтесь как знаете. На благотворительность не рассчитывайте. Уренские толстосумы строят церкви, но нищему куска хлеба не подадут… Ну, ладно!
Сенатор привлек Мышецкого к себе, поцеловал в лоб и перекрестил его широким жестом:
– Идите! Да воздастся вам…
Сергей Яковлевич появился на крыльце гостиницы, и к нему сразу же подскочил юркий человечек неопределенного возраста и чина, умудрявшийся ступать по грязи, не пачкая ботинок.
– Титулярный советник, – назвал он себя, – Осип Донатович Паскаль… по инспекции губернского продовольствия!
Мышецкий медленно натягивал перчатку.
– К чему вы сообщаете мне это? – спросил он. Паскаль смотрел на князя снизу вверх, как собака на хозяина, но взгляд его уверенно требовал хозяйской ласки.
– Осмеливаюсь, ваше сиятельство, поздравить по случаю благополучного прибытия!
– Благодарю, – ответил Мышецкий и шагнул мимо чиновника, прямо в липкую губернскую грязь.
1
На минутку он все-таки заскочил в отведенный ему дом, и поначалу даже испугался: особняк был наполнен одними пожарными – черные, хрустящие и усатые, как тараканы, они бестолково кружили вокруг дома, кишели в саду, взлетали по лестницам, ощупывая один другого усами, и снова разбегались.
– Сана! – крикнул Мышецкий. – Что здесь происходит?
– А ничего, Сергей Яковлевич… Ни одна собака даже не встретила. Тоже называется – вице-губернатор! Вот одни пожарные помочь догадались…
Мышецкий быстро облачился по форме, отыскал бранд-майора, чтобы поблагодарить. Заодно спросил – часто ли бывают в Уренске пожары.
– Легко горит, – успокоил его брандмайор. – Ежели от Петуховки займется, так, почитай, в час пусто будет. На две тыщи домов – семьдесят три каменных… Сыпанет – как порохом!
Мимоходом князь обратил внимание на худобу лошадей, впряженных в пожарные колесницы. И тоже указал на это.
– Да что поделаешь! – оправдывался брандмайор. – Пашистые все, мосластые, не в корм идут… Я уж их и отрубями, и болтушкой мучной, даже морковою пробовал. Не берут в тело!
– А вы их – овсом, овсом! – посоветовал Мышецкий и прыгнул в коляску, уже поджидавшую его…
Город поначалу не произвел никакого впечатления, Сергей Яковлевич даже не разглядел его «лица» – все делалось сейчас второпях, наскоком. Заметил только, что на улицах множество будок «холодных» сапожников. Спросил возницу – отчего так?
– Да вить мостовые-то, барин, худы больно. Вот и рвет народец обувку…
Вывернули на Дворянскую – главную улицу в городе. Рыжая свинья терлась об афишную тумбу, из кабаков выскакивали, пробегая под самыми мордами лошадей, подозрительные оборванцы; в подвальных окнах буйно зацветали герани.