– Но франко-русский союз поддержан свыше, его величеством. А я, как истинно верноподданный, поддерживаю его снизу, от самого пенька!
– Боюсь, – ответил Мышецкий, – что «от самого пенька» скоро не останется леса в губернии.
– Но зеркальное стекло – признак культуры!
– Ах, кому это нужно в России разглядывать по утрам свою рожу с похмелья? Бросьте, Борис Николаевич, никто вам не поверит…
Атрыганьев смотрел на него почти с презрением:
– Вы так не говорили бы, князь, если бы знали, на какие деньги скупают немцы наши земли.
Мышецкий пожал плечами: мол, не знаю.
– Бюджет министерства колоний германской империи, – резко договорил предводитель, – отныне планируется следующим образом: Камерун – земля Гереро – Кьяо-Чжау – Новая Гвинея – и… Россия, князь!
– Да, я слышал об этом, Борис Николаевич…
Можно было презирать главаря «уренских патриотов», но нельзя было не согласиться с ним в этом вопросе.
С раздвоенными чувствами Мышецкий покинул дом предводителя и направил свой гнев противу… Он и сам не знал, кто виноват в этом, а потому накинулся на первого, кто ему подвернулся.
Этим первым был Такжин Гаврило Эрастович, состоящий при казенной палате.
– Вы что? Опять шахер-махеры?.. Почему я узнаю об этом со стороны? Немцы хватают земли вдоль полотна железной дороги, которая еще не отстроена… А куда же пристегнуть мне мужика с его пятнадцатью десятинками?
Такжин оторопел под этим натиском:
– Ваше… ваше… При чем здесь мы?
– Так кто же там барышничает?
– Ваше сиятельство, – вступился пьяненький, как всегда, Огурцов, – денежки-то – тю-тю! Плакали…
– Чушь! Я сегодня же буду телеграфировать в министерство, чтобы приостановить банковские операции.
– Не торопитесь, князь, – осмелел Огурцов. – На этот раз денежки только текут через банк, но… мимо банка!
– Коим образом?
– Шито-крыто, в мешке запродано, в темноте плачено. Прямо в карман нашему султану, из банка и – в степь!
– Значит – в орду?
– Султану, князь, султану.
– Вы имеете в виду… – начал было Мышецкий.
– Да, да, – подтвердил Такжин, – на этот раз колонисты обошли министерство и ведут дела прямо с омбу-Самсырбаем!
«Проклятый жандарм, – выругался в душе Сергей Яковлевич. – Что же он не сказал мне прямо?..»
Князь задумался: итак, земли казенные, но принадлежат орде, – с другой стороны, земли эти киргизские, но принадлежат казне. «Кто же хозяин?»
– Мутная вода, – сказал Мышецкий, – до чего же мутная… Все в ней ловят!
И тут же решил про себя: «Ну, я тоже не в поленнице дров найденный, я тоже что-нибудь да выловлю…»
6
Повсюду творилось что-то ужасное. Неразбериха – черт ногу сломает. С каждым днем открывались все новые язвы и червоточины в управлении. Словно гнилое сукно, подсунутое ворами, все трещало вокруг.