– Вы себя обессмертили, – сказал он, обнимая его. – За наше поражение от англо-французов под Севастополем вы хорошо расплатились с ними своим превосходством в Пекине!
Такая трагическая история, очевидно, нуждается в легкомысленной разрядке, и я нашел ее – только не в Китае, а в Европе... Павел Дмитриевич Киселев, посол в Париже, привык посещать антикварные лавки, где в последнее время появилось немало китайских драгоценностей из разграбленных дворцов пекинских богдыханов. Однажды дипломат случайно приобрел китайского божка мудрости и нечаянно заметил, что владелица лавки, боевая усатая француженка, заворачивает купленного идола в лист плотной рисовой бумаги, исписанный РУССКИМ текстом.
Это сразу насторожило опытного дипломата:
– Позвольте, мадам, взглянуть на обертку...
Оказалось, что это подлинник Тяньцзинского договора, скреплявшего отношения двух государств, русского и китайского. Павел Дмитриевич держал в руке документ международного значения и не верил своим глазам. Наконец справился с волнением.
– Откуда он у вас, мадам? – спросил Киселев.
– Ах, все оттуда же... из Пекина! – Торговка объяснила, что ее возлюбленный сержант привез немало китайского фарфора, а чтобы фарфор не поколотился в дороге, он бережливо завернул его в бумагу. – Как раз вот в эту... А в чем дело, месье?
Киселев имел неосторожность сказать, что это не просто бумага, а документ огромной политической важности:
– Можно я заберу у вас этот манускрипт?
Француженка быстро сообразила:
– За пятьсот франков, пожалуйста, забирайте.
– Помилуйте, для вас это лишь обертка.
– Но слишком дорогая, месье... Вы же сами сказали, что без этой бумажки мир, черт бы его побрал, сразу треснет!
Договорились на божеской цене, и в тот же день Киселев отправил в Петербург дипкурьера. Вскоре он появился в кабинете канцлера; щелкнув застежками на кожаной сумке, усталый курьер извлек из нее Тяньцзинский договор России с Китаем.
– Это ни на что не похоже! – воскликнул князь Горчаков, потрясенный, и вставил указательные пальцы в седеющие виски, словно воткнул в них дула убийственных пистолетов. – Недаром же Игнатьев предупреждал мандаринов, чтобы они берегли свои политические архивы от варварского разграбления...
...Восемь лет продолжалась установка пограничных столбов вдоль Амура и Уссури, и они встали там прочно – на века!