И я наслаждалась этим мнимым материнством. Я отказалась думать о последствиях и анализировать причины. Я просто окунулась с головой в то, что по-настоящему уже давно хотела делать. Но теперь мне стало страшно. Неужели это все, что мне нужно? А как же мужчина? Как же секс, страсть, романтика? Это все у меня уже было…
Стоп! Это самый коварный путь размышлений. Потому что всегда для меня играл роль аргумент «Это я уже пробовала или еще нет?». Я не буду пробовать такую бесплодную жизнь! Это для слабых, это не для меня! Я не дам себе расслабиться и забыться!
– Ты чего тут сидишь? – Юра присел и встревоженно рассматривал меня. – Что с тобой? Ты дрожишь… Где Миша?
– Спит.
– Тебе плохо?
– Нет. Все нормально. Я просто решила посидеть.
– Шла по коридору и придумала: а не посидеть ли мне в углу?
Он выпросил у меня улыбку.
– А ты раньше не замечал, что я не совсем в своем уме?
– Можно с тобой посидеть? Я тоже не против в чужом уме побыть.
– У тебя все хорошо?
– Да… пациента не удалось вытащить. Перенес инсульт на ногах еще утром, на работе. Вечером домой пришел, и только тогда решились вызвать «скорую». Я даже не успел скальпель взять. У него остались жена и трое детей. Я тебе достаточно красочно описал, что сейчас кому-то хуже, чем тебе, и твое состояние, с чего бы оно ни вышло, – не так уж плачевно?
– Я должна осознать, что мужчина в доме, живой и теплый, – это намного лучше, чем его отсутствие, независимо от того, какие отношения с этим мужчиной?
– Ну не так конкретно… Да что с тобой? Ты мне расскажешь?
– Миша признался мне в любви.
– А… Ну, это у него, конечно, первый раз… Но ты провоцировала!
– Ты так думаешь?
– Да перестань! Я шучу! Чего ты испугалась?
– Ничего, я просто… не знаю, что со мной. Не обращай внимания… – Я попыталась подняться.
– Маричка, сиди.
– Не командуй!
– А ты не увиливай.
– Тебе не кажется, что это не твое дело, что у меня происходит?
– Мне ничего не кажется.
Мы замолчали. И продолжали сидеть на полу. В коридоре не было окон, но сюда проникал свет – от уличного освещения, из кухни. Мы могли разглядеть друг друга.
– Ты думаешь, он завтра не вспомнит?
– Кто?
– Миша.
– Ты что, серьезно переживаешь из-за признания трехлетнего мальчика?
– Зря?
– Да, зря. Что в этом плохого?
– Это несерьезно? Он не будет мне каждый день это говорить?
– Думаю, будет.
– А мои чувства? Я же ему ответила! Это нормально? С детьми так можно? Можно сказать «люблю» просто потому, что чувствуешь, хотя знаешь, что уйдешь, знаешь, что ты ненадолго с ним, можно?
Юра помолчал, а потом глухо ответил:
– Нет. Нельзя.