Миша заворочался.
– Тише, – шикнул на меня Юра.
Миша опять ровно и глубоко засопел.
Я совсем забылась. Перевела дыхание.
Что я только что предложила? Он молчал. Значит, я предложила что-то сумасбродное. Но в какой-то момент я увидела в этом выход. Я столько пережила за этот день, я радовалась, боялась, раздражалась, почти засыпала в автобусе, опять боялась, мерзла, шла, раздевалась, пережила сексуальное желание и была готова уснуть, но уже за полночь, а сна ни в одном глазу.
Хотя голова и была тяжелой от необходимости постоянно, целый день искать выход из ситуации, которая складывается не так, как планировала, – но я уже пережила стыд, я преступила какую-то грань, когда легла с ним в постель в одних маленьких трусиках, и я уже не чувствовала, где граница. Он был моим спасителем, он был, как папа, – не только для Миши, но и для меня.
Я почувствовала себя маленькой девочкой, о которой заботятся; потом, правда, вспомнила, что я женщина. Теперь и он вспомнил, что он мужчина. Но вместе с тем и он – мальчик. Я тоже хочу о нем заботиться. И в детстве, в детском саду, я тоже разрешала мальчикам себя потрогать… Обычно я со стыдом вспоминаю этот инцидент из прошлого, но в такую ночь даже эта мысль подтверждала мою идею: он хочет меня из-за запретности того, что близко. Он дотронется, успокоится и потеряет интерес. Господи, разве можно быть такой наивной? Наверное, у меня все-таки повысилась температура.
– Ты можешь не выдержать, и все будет еще хуже…
– Может быть, – наконец сказал он. Он не шептал. Он тихо говорил. – Я хочу тебя потрогать.
– Ты уверен, что…
– Нет.
Мы замолчали. Я же сама предложила, но мне бы хотелось, чтобы он меня как-то заверил. Юра молчал. Значит, сама… В конце концов, он уже видел меня голой. Его руки уже были на моей груди. Нет, не вспоминай, не вспоминай! Мне хотелось ударить себя по лбу. Я осторожно легла на спину и перевела дыхание.
Я не чувствовала его, но знала, что он очень близко. Что-то изменится между нами? Ничего, если только он не переступит черту. Все будет, как и прежде. Мы уже привыкли жить, зная, какими сладкими могут быть запретные губы, зная, что под одеждой друг у друга притягивающее тело. Это мучительно для обоих.
– Может, если я перестану быть для тебя запретным плодом, у нас станут лучше отношения?
Он подавил смех:
– Какими, например?
– Ну, мы станем прохладнее друг к другу. Ведь лишняя… лишнее сексуальное притяжение, оно ведь мешает отношениям, правда? Вот нам все говорят: «Вы – идеальная семья». Если бы мы вообще стали друзьями, как раньше, – тогда бы стали действительно идеальными. Знаешь, у меня есть теория, она в том, что нужно заключать браки с геями. Усыновлять детей и воспитывать их. Или, может, искусственно оплодотворять женщин гейскими сперматозоидами! И это будут идеальные семьи! Юра, я в это искренне верю! А что? Геи – идеальные мужчины. Как только я вижу привлекательного мужеподобного самца старше тридцати, в большинстве случаев – он будет нетрадиционной ориентации. Геи, в отличие от «нормальных» мужчин, всегда ухаживают за собой. И я не имею в виду декоративную косметику, я о душе, спортзале, питании, образе жизни и образе мыслей. С ними всегда можно поговорить, они занимаются саморазвитием…