Причем времени для такой адаптации нам было отпущено достаточно. О кончине этого Бога впервые объявил в XIX веке Фридрих Ницше в книге «Так говорил Заратустра»[55]. Его весть встретили отнюдь не с одобрением. Реакция преимущественно религиозного населения западного мира была предсказуемой. Сначала Ницше подвергали нападкам как душевнобольного и считали безумцем, а когда потерпели неудачу, начали высмеивать его взгляды и пренебрежительно отмахиваться от них, называя «очаровательными». Известная острота, которую повторяли так часто, что имя ее настоящего автора затерялось в тени времени, гласит:
«Бог умер!» Подпись: Ницше.
«Ницше умер!» Подпись: Бог.
Такой тактики придерживались те, кто усматривал здесь угрозу для религии. Кроме того, в XIX веке религия в том виде, в каком она существовала на протяжении столетий, была признана почившей не где-нибудь, а в самом сердце религиозных академических кругов. Впервые ученые-библеисты публично признали, что притязания общепринятой религии уже нежизнеспособны в свете их современных исследований. Постепенно устаревшие и все более абсурдные буквальные внешние оболочки, в которые мы облекали наши притязания на авторитет писаний и теологии, запестрели дырами и неувязками, и спрятать их от глаз общественности уже не удавалось. Двадцатисемилетний немецкий специалист по Новому Завету Давид Фридрих Штраус первым привлек внимание широкой публики к этим фактам. В 1834 году он опубликовал книгу «Критическое изучение жизни Иисуса»[56]. Реакция на нее в религиозных кругах и в обществе в целом была стремительной, безотлагательной и предсказуемо враждебной. Штрауса освободили от должности в Тюбингенском университете и прокатили на выборах на другие преподавательские посты в университетах по всей Европе. Больше он никогда не преподавал Новый Завет, его блестящий потенциал вытеснила нарастающая ожесточенность. В 50-х гг. XIX в. его труд перевела на английский язык Джордж Элиот – этим псевдонимом пользовалась Мэри Энн Эванс, противница религии и автор романа «Сайлес Марнер». Будучи женщиной и остро ощущая гнет религии в викторианскую эпоху, Эванс симпатизировала борьбе Штрауса против церковных и политических репрессий. Неслучайно и неспроста именно благодаря ей труды Штрауса стали известны в англоязычном мире. Эта книга представляет собой впервые доведенную до сведения общественности мысль, что давние религиозные доктрины – в том числе образ сверхъестественного внешнего божества, к которому нам следует обращаться в поисках смысла, и утверждение, что истина об этом божестве запечатлена в богодухновенной книге, а о надежде на вечную жизнь сказано в остальных непогрешимых писаниях, – уже сходят со сцены. Религиозных лидеров пробрал озноб, и замалчивание этой книги и всех содержащихся в ней идей стало избранной реакцией на нее почти всех духовных институтов. Когда труд Штрауса был оттеснен в тень, религиозный мир попытался сделать вид, будто бы его автор никогда не жил на свете и тем более не писал. Поразительно, но о его книге даже сегодня не упоминают в духовных семинариях большинства конфессий.