Спартак не мог сдержаться:
— Что это за конь, которого надо вести вдвоем? Разве один не может с ним управиться?
Старший по возрасту конюх ответил:
— Таков уж конь... Попробуй с ним поладить.
Спартак медленно подошел к коню и посмотрел прямо ему в глаза. Юноше показалось, что из них так и брызжет еле сдерживаемая ярость. Раздувшиеся ноздри чуть не лопались от накопившегося гнева. Ох и показал бы им конь, на что способен! Если бы не эти сильные руки!
Жеребец снова рванулся, но конюхи его удержали. Он дернул головой, словно хотел сбросить с себя уздечку. Потом попытался подняться на дыбы, но конюхи повисли на поводьях. Жеребец сник — как будто примирился с невозможностью вырваться.
Спартак продолжал смотреть в глаза коню, пытаясь расположить его к себе. Животное поняло намерения человека, но это давало ему еще больше оснований для недоверия, для враждебного отношения к чужаку.
Ноздри его снова раздулись, из них вырвались струи горячего пара. Спартак дружелюбно улыбнулся и попробовал погладить коня по лбу, наполовину прикрытому тяжело нависающими космами. Жеребец сердито тряхнул головой, гордо отказавшись от ласки незнакомца. Но Спартак не сразу отнял руку — животное не должно было даже подумать, что он опасается его недружелюбного отношения, — и сказал:
— Не надо так! Посмотришь, мы еще станем друзьями.
Конь гневно фыркнул.
Спартак обернулся к конюхам:
— Оставьте мне его ненадолго, и увидите, что он не так страшен, как кажется.
Младший удивился:
— Как это мы тебе его оставим? А если упустишь, что мы тогда скажем хозяину?
— А если не упущу? Как ваш хозяин узнает, что вы давали мне его подержать?
Он никому, кроме нас, не позволяет водить его на водопой.
— Каждый, кто хотел его оседлать, оказывался на земле,
— добавил старший.
— Он только одному из наших людей разрешает на нем ездить,
— пояснил младший.
— Значит, только одного признает достойным. — Спартак сделал вид, что серьезно воспринял сказанное конюхами. И отошел чуть в сторону, чтобы конюхи подумали, что он больше не настаивает и упрашивать их не собирается. И тут же неожиданно вскочил на коня. Изумленное и раздосадованное животное, охваченное испугом и яростью, встало на дыбы, и конюхи опять повисли на поводьях. Конь дергался в стороны, рвался вперед, отскакивал назад, задирал голову и гневно тряс гривой. Но ему не удавалось отшвырнуть конюхов. Спартак крикнул им:
— Дайте я его погоняю по полю! Он смирится, когда устанет.
— Он убьет тебя, — испуганно крикнул старший. А младший запричитал:
— Хозяин нас запорет до смерти!
— Оставьте коня! Бросьте поводья!