Спартак почувствовал опасную двусмысленность в этих словах:
Долг перед родной землей превыше всего — и для меня и для тебя.
Ты прав! И кроме того: каждый получает по заслугам.
Спартак предпочел со сдержанной иронией выразить готовность встретить свой жребий. И то, что он ответил на неясный намек Гортензия, тоже можно было считать двусмысленным:
— Каждый имеет право принять плату за содеянное.
— И ты знаешь, что тебе полагается по праву.
— Только глупец может этого не знать, и только хитрец постарается сделать вид, что не знает.
— И что же, по-твоему, тебя ожидает?
— Воля победителя.
Римский патриций остался недоволен столь кратким ответом. Побежденный не проявляет ни смирения, ни дерзости, а только сдержанное достоинство, за что он заслуживает одновременно и гнева и уважения. И не знаешь, что предпочесть.
Гортензий кивнул головой:
— Ты прав... Не побежденный определяет свою участь, это дело победителя. Потому что у него всегда есть право отмерить побежденному то, что тот заслужил.
Спартак улыбнулся — в словах Гортензия он не почувствовал ни злорадства, ни благосклонности:
— Он имеет на это право, даже когда неправ.
Собеседники изучали друг друга, каждый старался сказать меньше того, что думает, и понять больше того, что сказано.
Римлянин продолжал:
— Так или иначе, что же ты думаешь получить?
— То, что велит сделать закон войны.
— Но иногда поступают и по законам чести. По законам войны тебе полагается то, что ты заслужил, убив сорок моих воинов. А по закону чести за это же самое можно отмерить совсем другое.
— Побежденный должен уважать право победителя.
На лице римского патриция появилось подобие улыбки:
— Ты мне нравишься,
— Я не старался заслужить твое благоволение.
— Да, это верно. Но если бы все фракийцы были такими как ты, я готов поверить, что мы бы с вами договорились.
— Опасаюсь, что вышло бы как раз наоборот, благородный Гортензий.
— И все же ты ошибаешься, если считаешь, что только храбрость противника достойна уважения.
— А на что иное может рассчитывать тот, когда на него напали, и он вынужден защищаться?
Гортензий почувствовал раздражение, что Спартак ни в чем не хочет с ним согласиться, но он умел владеть собой.
— Война, юноша, не только битва, но и умение ее выиграть.
— Вы выигрываете войну силой и умением. А мы можем противопоставить вам только желание защитить свою землю и свою свободу.
Деций Гортензий, не выражая своего недовольства словами Спартака, сдержанно сказал:
— Если у победителя нет необходимости проявлять строгость к побежденному, которого есть за что уважать, то и побежденный не должен отвечать на уважение дерзостью.