Гематома еще давала о себе знать, но уже не угрожала здоровью. Никита чувствовал себя неплохо и даже подумывал о том, чтобы оседлать своего боевого коня. Петрушин как сквозь землю провалился, Веронику так до сих пор и не нашли, Кондакова перевели в СИЗО, Елизавета без присмотра. Одним словом, работы хоть отбавляй, а он тут без дела пропадает.
За этими мыслями Елизавета его и застала. Она похожа была на царевну-лебедь, такая же величественная и красивая. Звезда во лбу не горела, но в палате стало светло, как будто солнце, растопив облака, заглянуло в окно.
— Не помешаю? — улыбнулась она.
— Да нет. — Никита поднялся с койки, подал ей стул.
Он же не какой-то немощный, чтобы тухнуть под одеялом. Кровать заправлена, сам он в спортивном костюме. И побрился с утра, и зубы почистил.
— Я смотрю, ты в порядке.
— Смотря, с чем сравнивать. И с кем…
— Да уж, — потускнела Кондакова. — Олег в СИЗО, суд оставил меру пресечения без изменения.
— Он в СИЗО, я здесь. И все благодаря одному и тому же человеку.
— Да, ко мне приходили, спрашивали про Кирилла…
— Обхитрил он меня. — Никита осторожно провел рукой по затылку.
— А это он был?
— Ну, я его не видел.
— Так, может, и не он?
— Ты сомневаешься? — Никита внимательно посмотрел на Кондакову — на чьей она стороне, кого поддерживает, мужа или бывшего сожителя?
— Да нет, просто не верится, что Кирилл здесь, в Москве.
— Ну да, Нижний Новгород — это где-то на Марсе, пока долетишь… Видели его. В доме у Игониной.
Увы, но Петрушина видели всего пару раз, за месяц и за неделю до того, как Никита оказался в больнице. Все, больше никаких следов. Об уликах и говорить нечего. Одни только предположения. И подозрения. Нападение на сотрудника, исчезновение Вероники — все это висело на Петрушине, но пока что бездоказательно.
— Это меняет дело, — в раздумье кивнула Елизавета.
— Через тернии к звездам. Через Веронику — к тебе… Кстати, Вероника исчезла. Как говорил один мой знакомый, она очень много знала.
— Может, прячется?
— Или помогли спрятаться.
— Не знаю, зачем Кириллу убивать Игонина? — пожала плечами Кондакова.
— А кошки?
— Кошки… Он знал, что я боюсь мертвых кошек…
— А ты боишься мертвых кошек?
— Ну, не то чтобы боюсь. Просто однажды он меня напугал… — Елизавета затаенно улыбнулась, вспоминая о давнем или не очень случае.
— Убивая кошек, он подавал тебе знак?
— Возможно.
— Но ты не захотела уходить от Олега.
— Не захотела, — увлеченная воспоминанием, кивнула она.
— А он предлагал?
— Предлагал?.. Нет, не предлагал… Я бы все равно отказалась…
— И правильно бы сделала. С маньяком жить, по-волчьи… Или по-кошачьи… Что-то голова разболелась, — пожаловался Никита. — Ты не против, если я прилягу?