— Как настроение? — пожав ему руку, спросил Плетнев.
— Да так.
— Есть новость. Одна. Она же хорошая, она же плохая… Петрушин с повинной явился.
— Да?
— Но ни в чем не признался. Не знает, не был, не покушался, не убивал.
— И нож не подбрасывал?
— Не подбрасывал… И как доказать, что это не так?
— И что, его отпустят?
— А что ему можно предъявить?
— А ничего, что Вероника пропала?
— И заявление уже поступило, — кивнул Плетнев. — Но против Петрушина ничего нет.
— Значит, нужно найти.
— И кто будет этим заниматься?
— Я.
— Тебя уже выписали?
— Нет… И пока не выписали, буду работать по Петрушину, чтобы вы меня не отвлекали.
— И оружие выдать? — совершенно серьезно спросил Плетнев.
— Ну, если Петрушина отпустите, то да.
— Пока подержим, а там видно будет… А чувствуешь себя как?
Никита пластом упал на пол, спружинив на руках. Отжался раз-другой, на этом Плетнев его и остановил. И дал понять, что можно приступать к работе.
Дом хороший, современный, в чистом озелененном районе, но для долларового миллионера слишком простой. Двор неохраняемый, до гаража неблизко, подъезды самые обыкновенные. Камеры наблюдения, консьержные — все это есть, но так этим в Москве никого не удивишь.
И все же удивиться пришлось.
Игонин и для дочери выбрал дом экономкласса. Но квартира там непримечательная — ну, «трешка», ну, в блестящей обертке, но в принципе ничего особенного. Зато для себя, как оказалось, он денег не пожалел. Никита еще только переступал порог, но уже почувствовал масштаб квартиры. Во-первых, просторно, во-вторых, лестница из красного дерева, ведущая на второй уровень. Похоже, тут в одну было объединено несколько квартир. Вот тебе и простой дом…
Вдова Игонина ждала Никиту, поэтому дверь открыла сразу. Полнотелая, нос скорректированный, губы искусственно увеличены, лоб и брови явно подтянуты с помощью пластики. Наверняка она и лицо пудрила нещадно, чтобы скрыть возрастные изменения на коже, но сейчас женщина была без косметики. И волосы не ухожены. Не до красоты ей, когда мужа убили, а дочь исчезла.
— Я знаю, вы приходили недавно, — сказала Татьяна Петровна, с чувством вины глядя на Никиту.
— На прошлой неделе приходил, — кивнул Никита. — Вы мне не открыли.
— Я сразу поняла, что вы из полиции… А меня эти допросы просто убили… — Женщина манерно вздохнула, приложив руку ко лбу.
— Кстати, я тогда искал Веронику.
— Если бы я знала…
— Что вы знаете о ее отношениях с этим молодым человеком? — Никита выставил на обозрение фотографию Петрушина.
— Приходили, спрашивали, — кивнула она. — Но я его не знаю. Правда, когда навещала дочку, чувствовалось присутствие постороннего мужчины. Как будто только что был и только что вышел.