Уже на третьей странице Сара обнаружила, что искала: «Луциан Джон Дантон Эйвери, третий маркиз Кэннок, родился в 1790 году. Единственная сестра – Маргарет Антония, родилась в 1800 году. Резиденция – Каллингтон-Парк, Гэмпшир».
Однако почему этот маркиз живет в отеле инкогнито? Нет ничего немодного или неприличного в том, чтобы отправиться на побережье в конце пляжного сезона. Добрая половина высшего общества поступает так же. Правда, ее городок – очень тихое и спокойное место, обычно не привлекающее птиц высокого полета. Тем подавай Брайтон или Уэймут.
Едва ли он скрывается от кредиторов или с ним связан громкий скандал, Сара не пропустила бы эту информацию в газетах, хотя и не увлекалась светскими сплетнями. А если бы пропустила, ее мать подробнейшим образом пересказала бы суть дела в объемистых письмах, в которых было абсолютно все, от криминальных скандалов до тематики лекций в Королевском научном обществе.
Так что анонимность, скорее всего, связана с его сестрой, а поскольку нет ничего постыдного в недомогании – на курорт приезжали для поправки здоровья именно больные люди, – значит, речь идет о каком-то скандале, который следует замять. Бедная девочка! Тогда с ней надо обращаться с большим тактом.
Сара положила «Книгу пэров» на место и пошла вниз по лестнице.
– Нашли, что хотели, миссис Харкур?
Она так глубоко погрузилась в свои мысли, что невинный вопрос Джеймса заставил ее подпрыгнуть.
– Что? А, да, спасибо.
– Вы будете вечером в зале, миссис Харкур? Там сегодня бал. – Несмотря на застенчивость, Джеймс Мейкпис очень любил танцевать и не пропускал ни одного бала, которые во время сезона устраивали дважды в неделю. Дождавшись ее утвердительного кивка, Джеймс спросил: – Вы оставите для меня танец, миссис Харкур?
– Разумеется. Самый первый. – Конечно, зал, где устраивались балы, был небольшим, да и местный оркестр оставлял желать лучшего, но Сара обожала танцевать. Именно танцев ей больше всего не хватало во время года траура. Да и серьезный маркиз с непроницаемой физиономией едва ли захочет посетить нечто столь фривольное, как бал на побережье.
Луциан всерьез подумывал приказать, чтобы для Маргарет подали портшез, чтобы доставить ее к «Раковине Афродиты». Забавно, но на этом заштатном курорте была предусмотрена подобная услуга. Но когда он предложил ее сестре, она рассмеялась, – по-настоящему весело рассмеялась, – и он не стал настаивать.
Обычно она была печальна и рассержена – на него, конечно. По ее мнению, он был виноват во всем. Именно он, а не тот лоботряс. Все воодушевление, весь неутомимый энтузиазм, которые всегда отличали Маргарет, покинули ее, сменившись безысходной апатией, с которой Луциан, как ни старался, не мог справиться. Теперь в ней не было даже злости, и это пугало Луциана больше всего.