Если бы не Алехандра, издалека наблюдавшая за его тренировками, у Люсьена не хватило бы духу предпринять еще одну попытку снова подняться на ноги и сделать шаг, несмотря на то что все тело мучительно ныло. Эта девушка бросила ему вызов, одним своим присутствием она заставляла его действовать.
Набрав полную грудь воздуха, он поднялся со скамьи и остался стоять.
– Завтра сам дойду до дома.
– Уверены, что сможете преодолеть двести ярдов, сеньор? – с сомнением в голосе спросила Алехандра.
– Еще и обратно дойду, – заверил ее Люсьен и улыбнулся.
Неожиданно Алехандра заулыбалась в ответ. В зеленых глазах промелькнули веселые искорки, а ямочки на обеих щеках проступили отчетливее.
Люсьен представил девушку в лондонском бальном зале, нарядно одетую и с замысловатой прической. Ей пойдет красное платье, подумалось Люсьену. Такая женщина должна быть одета ярко, пусть сразу притягивает к себе все взгляды.
– Если и впрямь пройдете такое расстояние, англичанин, принесу вам бутылку лучшего агуардиенте де орухо.
– Это тот самый напиток, который мы называем «горящей водой»? – уточнил Люсьен. – Премного наслышан, но ни разу не пробовал.
– Только смотрите не переусердствуйте, а то на следующий день проспите до заката, тем более что вы к этому напитку непривычны. Но если будете соблюдать меру, он, напротив, придаст вам сил.
– Может, составите мне компанию? Покажете, как и сколько нужно пить…
Алехандра подняла голову и посмотрела Люсьену прямо в глаза:
– Возможно.
Вечер Люсьен провел на полу своей комнаты, делая упражнения и пытаясь взбодрить долго пребывавшие без работы мышцы плеч и спины. Постепенно мускулы вспоминали привычные и давно отработанные движения, и все же после долгой болезни Люсьен порядком ослаб. Стоило чуть добавить нагрузки, как его от усталости начинала бить дрожь. Это вызывало у Люсьена досаду.
Капитан представил, как идет от деревьев к дому и обратно. Сначала пройдет мимо первой оливы, потом свернет на тенистую дорожку, по обеим сторонам которой растет лаванда. Двести ярдов туда, двести обратно, и еще вдобавок ступеньки крыльца. Он справится. Главное – верить в свои силы.
Тут внимание Люсьена снова привлекли зарубки на известке под окном. Приглядевшись поближе, он попытался разгадать их смысл, систему. Зарубок оказалось больше, чем Люсьен увидел, лежа на кровати. Между большими и широкими обнаружились маленькие, едва заметные. Двадцать девять. Тридцать одна. Пятнадцать. Что это – дни? Люсьен принялся быстро считать. Похоже, перед ним два полных месяца – февраль и март. 1808 год был високосным, поэтому все сходилось. Но зачем незнакомцу понадобилось делать эти отметки?