– Генерал Рэй вместе со всеми войсками отступил к Монте-Ургуль, поближе к побережью. Там размещен небольшой гарнизон. Маркиз Веллингтон ожидает, что французы вот-вот предложат начать мирные переговоры. Что еще им остается, когда со всех сторон их окружили наши войска? И полагаю, Веллингтон согласится, ведь лежачего не бьют.
– Значит, кампания была длительной?
– Такой же длительной, как ваша под командованием Мура, сэр. Мы изрядно наслышаны, сколько трудностей вам пришлось преодолеть.
– Но вам, кроме трудностей, выпали еще и победы, – чуть шутливым, но сдержанным тоном заметил Люсьен.
Капитан Говард был одет в штатское, однако достаточно было одного взгляда, чтобы понять: этот человек имеет к военному делу прямое отношение. Выучка чувствовалась во всем – в его манере стоять, говорить и в том, какие вопросы он считал нужным задать. Люсьена не сломили никакие превратности судьбы, и здесь, в Сан-Себастьяне, он вел себя, как всегда, хладнокровно. Сегодня он спас юную девушку, которую английские солдаты собирались изнасиловать, и выстрелил в ногу одному из нападавших, однако никому об этом не рассказал. Вот что значит порядочный, благородный человек. При этой мысли гнев, тугим узлом обернувшийся вокруг сердца Алехандры, начал медленно, но верно слабеть.
– Советую вам и вашему мальчику переночевать здесь. По улицам после темноты бродить небезопасно.
Действительно, дело уже шло к ночи, вдобавок на севере собирались грозовые тучи. Люсьен вопросительно взглянул на Алехандру, и та кивнула.
Четыре часа спустя они остались наедине. Торопливо съев ранний скудный ужин, Люсьен и Алехандра отправились на второй этаж осматривать спальню, где им предстояло провести ночь.
Возле двух противоположных стен стояли две кровати. Комната была совсем маленькой. Через окно открывался вид на ночное небо. Горели свечи, а на столике гостей ждала бутылка вина. С тех пор как путники покинули Мадрид, ночевать в такой удобной обстановке им не приходилось.
Сняв шапку, Алехандра распустила собранные в тугой узел волосы, расчесала их пальцами и перевязала кожаным шнуром.
– Будешь и дальше их красить? Или теперь перестанешь?
– Ты про мои волосы?
Люсьен кивнул, сел на одну из кроватей и устремил на нее пристальный взгляд.
– Неужели тебе это нравится?
– Раньше я красилась в блондинку. Было еще хуже.
При этих словах Люсьен рассмеялся.
– Мария настаивала именно на этом оттенке – у ее дочери Анны были рыжие волосы. После того как Анна умерла, у старушки осталось несколько флаконов с этой краской. Я была для нее кем-то вроде дочери.