Он стал тренироваться. С гирей, штангой, эспандером. Под контролем врачей. С помощью друзей. Сам… Жилось туго: заработок матери, литейщицы фаянсового завода, и его инвалидная пенсия не покрывали расходов. Нужен был массажист. Усиленное питание. Курорт.
Он пошел работать. Сначала в заводской отдел кадров. Потом — слесарем-инструментальщиком второго разряда. Женился: девушка, которая стала его невестой еще в лучшие времена, не изменила данному слову.
Но жизнь не сложилась. Тяжкая травма головы не проходит бесследно. Она напоминает о себе не только бессонницей и головными болями, внезапным ознобом, лихорадкой и провалами памяти, но и расшатанной нервной системой, раздражительностью, вспыльчивостью, внезапными сменами настроения. Жена не выдержала — ушла. Он перенес и это.
Он все перенес. А вот обиды, полученной там, где рассчитывал на защиту, — этого перенести не смог.
«…Возможно, я обращаюсь не по адресу, — писал слесарь Бортников политическому обозревателю «Правды» Юрию Жукову. — Знаю, что Вы пишете совсем о другом… Но я давно читаю Ваши статьи и книги и потому хочу услышать от Вас, прав ли я. Вообще кто я: честный человек или какой-то нарушитель, который всем мешает…»
Что мог ответить ему адресат? Любой ответ по существу требует досконального знания всех материалов дела, а значит, проверки — профессиональной и тщательной. Но журналист, писатель, общественный деятель безошибочно ощутил в письме главное: правду!
«Уважаемые товарищи! — писал в Воронеж Юрий Александрович Жуков. — Посылаю глубоко встревожившее меня письмо выпускника юридического техникума Павла Ивановича Бортникова. Больше всего удивило меня, что суд записал в приговоре, будто удар Копытиным нанесен в целях предотвращения драки. Согласитесь, что такая формулировка абсурдна, если учесть, что избитый противостоял четырем… Бортников, видимо не без оснований, объясняет такой странный приговор тем, что матерью Копытина является Любовь Алексеевна Копытина, директор горпищеторга и депутат горсовета… Уверен, что оставить это письмо без последствий мы с вами не вправе, если нам дорога партийная честь».
Теперь, я думаю, вам все ясно, читатель. Расставлены точки над «i». Уточнены существенные детали. Обнажены скрытые пружины того механизма, который все время сбивал ход процесса с его естественного пути.
Близок финал.
Увы, до финала еще далеко. Из Воронежа пришел не ответ, а отписка: «…Дело проверялось вышестоящими судебными инстанциями… Оснований для изменения приговора не найдено…»
Что это за «судебные инстанции», которые якобы проверяли дело? О них в «ответе» ни слова. Неужели его авторы всерьез полагали, что опытнейший публицист примет отписку за истину? Не отличит ответ людей, заинтересованных в правде, от ответа людей, стремящихся ее утаить?