— Поедем на твоей машине, — сказал Шершень Глушителю, — я поведу, а ты будешь рядом сидеть и если нас остановят возле ГИБДД, и ты начнешь дурить, то я стукну тебя один раз пальцем в определенное место и ты потом всю жизнь будешь какать под себя. Поверь мне, я умею это делать. Показать, чтобы у тебя не было сомнений?
— Не надо показывать, я верю, — буркнул Глушитель.
— Лиза, тебя я высажу в городе у дома, — сказал Шершень, — уже поздно, успокоишь родителей.
— Нет, я с тобой, — твердо промолвила Лиза.
— Давай не будем спорить, — тихо произнес Шершень, — ты обещала меня слушаться. Отойдем, я тебе что-то важное скажу.
О чем они шептались Глушитель не слышал, хотя и напрягал свои поросячьи ушки как только мог. Вскоре они выехали и доехали до города без приключений.
Автомобиль Глушителя медленно и неслышно подкатился к подъезду Барина. Лизы в машине уже не было, Шершень высадил ее возле дома, посмотрел, как она вошла в подъезд. И когда через минуту она помахала ему из окна, со спокойной душой двинул машину дальше. Глушитель понуро сидел рядом. Он был привязан за шею к подставке для головы сидения автомобиля, и поэтому не рыпался.
— Охрана у Барина возле дома и или дома есть? — спросил Шершень.
— Зачем ему охрана? — вопросом на вопрос ответил Глушитель. — Этот город его, народ Барина любит. Любой работяга в его защиту станет, если что.
— У меня другие сведения, — сказал Шершень.
— Что ты можешь знать? — ответил Глушитель. — Ты второй день в нашем городе. И если тебе эта секилявка напела что-то, то это не значит, что все, что она говорила правда. Чего ты от Барина-то хочешь?
— Просто поговорить, — ответил Шершень.
Глушитель ничего на это не сказал, сморщился в усмешке. Шершень отвязал веревку и освободил Глушителя. Они подошли к подъезду, поднялись на второй этаж и остановились возле красивой двери обитой красной кожей. Шершень отошел в сторону, чтобы его не было видно в глазок, достал револьвер, который на даче отнял у Глушителя и позвòнил в звòнок. Мелодичное пение соловьиной трели раздалось в квартире и послышались шаги.
Когда дверь приоткрыли, Шершень резво с силой втолкнул внутрь Глушителя и с размаху ударил его по макушке рукояткой пистолета. Через мгновение дуло револьвера оказалось у носа того, кто открыл дверь. Это была полная женщина средних лет, вероятно жена Барина.
— Ведите себя тихо, — прошептал ей Шершень, — и я не буду стрелять.
Он левой рукой придержал Глушителя за шиворот, чтобы тот медленно упал без особого стука. Степа безжизненно прилег на пол, удерживаемый Шершнем.