Нарышкины жили недалеко от крепости, в Харечкиной балке, где был небольшой поселок. По пути Воробьев рассказал о жене Нарышкина — Елизавете Петровне:
— Красавица… Фрейлиной была у императрицы Марии Федоровны, а когда судьба Михаила Михайловича была решена, как милости умоляла императрицу разрешить отправиться за мужем. И черное платье всегда носит. Мужу сказала, что пока он страдает, наряжаться не будет. Есть, конечно, и другие случаи: вот у Лихарева, тоже декабрист, — его жена тоже красавица, а как с ним беда стряслась, она от него отреклась и за другого вышла. Сына единственного отняла. И святейший синод ей помогал: расторгнул брак, который заключается на земле и на небесах!
Михаил Михайлович Нарышкин, среднего роста, плотный мужчина с седыми висками, догнал нас по пути. Воробьев представил ему меня, как друга.
— Значит, и мой друг, — отвечал он, пожимая мне руку. — А я был сейчас в крепости… Там все взволнованы: только сегодня, часа два назад, уехал от Засса гостивший три дня темиргоевский князь Джембулат Болотоков. И в роще, недалеко от Телячьего Брода, убит наповал неизвестным. Хороший был князь… О своих соплеменниках заботился, как о собственных детях, горских армян опекал, с нами дружил. Засс весьма озабочен: как бы темиргоевцы не подумали, что это сделали русские
— Кто может поручиться! — сказал Воробьев. — Среди окружающих есть разные люди. Непокорные горцы пробираются на нашу сторону под личиной мирных, часто исподтишка участвуют в разбое, а некоторые казаки якшаются с ними… У Джембулата было много врагов — немирным черкесам не нравилась его дружба с Россией.
Нас встретила Елизавета Петровна, приветливо пожала мне руку:
— Милости просим. Мы любим поляков. В Сибири у нас было много польских друзей. Особенно же старик Савицкий. Представьте, ежедневно ходил на прогулку по тракту. Я ему как-то и говорю: «Охота вам гулять по такой пылище! Вокруг столько живописных мест!» — А он грустно на меня посмотрел и покачал головой: «Этот тракт ведь идет на запад. Вот и иду туда. Пройду версты две, значит, стал ближе к своим», — и заплакал. У него на родине остались жена и девять детей.
— Да, несчастный старик! — подтвердил Нарышкин. — Но он хоть имел возможность прогуливаться, а вот один из вожаков вашего восстания, Петр Высоцкий…
Я встрепенулся, и Нарышкин это заметил.
— Сам не видел его, он ведь был в Соликамске. Люди рассказывали. В позапрошлом году за попытку к бегству прикован пожизненно к тачке.
Вот с каким опозданием из-за тысяч верст долетела до меня весть о старинном друге!