Девочка привстала с широко раскрытыми глазами.
— Я… — нерешительно произнесла она.
— Прекрасно! Расскажи, как ты учишься?
— Ничего себе, учусь…
— А шалишь много?
Вига усиленно заморгала и посмотрела на Веру Алексеевну.
— Не очень, — ответила та.
— Ну, когда так, можно сделать тебе рождественский подарок….
Дедушка опустил мешок на стул и начал вынимать оттуда пакеты. Среди них нашлось кое-что и для меня главным образом книги.
Потом дедушка сорвал с себя бороду, и Вига, взвизгнув от восторга, повисла у него на шее.
— А ты, Вига, не забыла, что и у тебя приготовлены подарки? — напомнила Вера Алексеевна.
Вига притащила корзинку. Там лежали перевязанные ленточками пакетики. Подарок получил каждый, даже дымчато-серая кошка. Ей был поднесен оранжевый бант. Я получил закладку для книг. На дне корзинки остались еще пакетики. Их Вига положила подле меня. На каждом была надпись: Христинке, дяде Петру, тете Паше и… Барбосу!
— Молодец! — воскликнул я. — Это, наверное, Вера Алексеевна тебя надоумила?
Но Вера Алексеевна опровергла меня: Вига сама их вспомнила.
— Вы можете радоваться: чувство благодарности ей не чуждо и вообще это преданная девочка. Признаюсь, я так привязалась к ней, что вам стоило бы трудов отнять ее.
— Можете быть спокойны на долгие годы, а потом… К сожалению, настанет момент, и она покинет лучших друзей ради одного. Тут уж ничего не поделаешь!
Отдав должное рождественским яствам, мы встали из-за стола. Дверь в гостиную распахнулась, и пред нами предстала сверкающая елка — первая елка абадзехской девочки. Вига стояла завороженная, пока Владимир Александрович не напомнил, что следует встречать гостей. В гостиную уже входили нарядные дети. Вера Алексеевна села за фортепьяно. Я отошел к стене и, глядя на веселившихся малышей, взгрустнул. Моя келья в Ивановке показалась особенно убогой.
— Дядя Михал, пойдем со мной танцевать! — сказала Вига подбегая и сделала настоящий реверанс.
Как можно было отказать такой даме. Я сделал три тура, вертя ее в воздухе, она ведь была еще очень мала.
— Не закружилась голова? — спросил я, отводя ее стулу.
— Немножко. — Она села и прижалась к моему плечу.
— Мой дядя! Как я рада, что ты приехал. — Взяла мою руку- гладила каждый палец, дотронулась до шрама. — А это что у тебя?
— Память о Виге. Когда выносил тебя из огня, обжегся. А у тебя на правой ноге тоже должен быть шрам.
— И правда! А я все хочу спросить, где моя мама? Ты видел ее?
— Нет, детка, не видел. Должно быть, твоя мама ушла или умерла. Ты была в доме совсем одна.
— У всех девочек нашего класса есть мамы. А твоя мама жива?