же, когда приблизился вечер, я снова все вижу вокруг, но вижу с другой стороны. Оно и понятно: как и солнце, я спускаюсь к закату. И почему-то при таком освещении перевалы моей жизни мне представляются менее трудными…
Наверное, моему первенцу придется быть военным. Он уже сейчас готовится к этой карьере — дерется с мальчишками, играет в войну. Так играют почти все дети. А как им играть еще? Они повторяют то, что делают взрослые. А я ненавижу войну.
В детстве человек живет только настоящим. До прошлого и будущего ему нет дела. Подрастая, он начинает проявлять интерес к будущему, а к прошлому относится с презрением, считая его уделом стариков. «И зачем думать о прошлом?! — восклицают молодые. — Ведь в прошлом нас не было, и не все ли равно, какое оно?»
И только в зрелом возрасте, который иным кажется старостью, человек с уважением думает обо всех временах и понимает, что прошлое — не мертвец, а основатель настоящего и будущего. И мой дом стоит на прошлом, как и весь Владикавказ. Эти места пропитаны прошлым. Оно пахнет едким дымом и пряностями осетинских аулов.
Мой Василек думает пока только о сегодня и завтра. Ему безразлично, что придет через неделю, месяц и год, а я вот задумываюсь над тем, что будет здесь через сто и двести лет… Васильку безразлично, что было когда-то с его отцом. Еще ни разу он не спросил, откуда я взялся, каким был и почему иногда в своей речи я допускаю то или иное польское слово. Он только заливается смехом, когда, собираясь бриться, по ошибке я говорю ему: «Принеси-ка зверцядло» вместо зеркало, или называю свою шинель шарой, а не серой. Он поправляет меня с очень важной миной, и я с ним соглашаюсь. Но у Василька есть едва уловимый польский акцент. Немудрено. Он — сын чистокровного поляка.
Слушай, сынок! Ты никогда не видел меня молодым и здоровым. Когда тебе стукнет двадцать, я буду уже доживать и, может статься, так поглупею, что тебе не о чем будет Со мной говорить. Двадцать одна рана, это не шутка! А если бы ты знал, как я хочу быть твоим другом, когда ты будешь большим. Вот я и решил перехитрить время и болезни. Я запишу, как умею, свою жизнь, и ты узнаешь о ней, когда подрастешь. Сохрани эту тетрадь для своих детей и внуков! Они ведь будут гораздо умнее и поймут нашу жизнь не только как понимаем мы, а гораздо глубже. Они поймут ее как часть пути поколений. По сравнению с будущими людьми я близорук. Но я тоже кое-что видел, я много плутал и много ошибался, ошибался, быть может, больше других. Но я всегда искал правду, и в этом единственная моя заслуга. Может быть, я не нашел эту правду или не сумел разглядеть, ну что ж! Я все же ее честно искал! Посмотри же, сынок, каким был твой отец!