Мы посидели на кладбище и отправились домой. По дороге Ядвига напомнила о Высоцком.
— Я не забыл! Напротив! Хочу, чтобы мою радость ничто не омрачало. Схожу сегодня к нему… Но постой, ведь вечером театр… Может быть, не ходить к Высоцкому?
— Нет, иди. И не торопись. Если задержишься, я доберусь до театра одна и буду там тебя ждать.
— И не будешь сердиться?
— Ничуть! Это тебе нужно, значит и мне. Если хочешь, пригласи твоего друга к нам в ложу…
— Вот уж нет. Как ни люблю я Высоцкого, сегодняшний вечер мы проведем только вдвоем. И даже не знаю, бывает ли Высоцкий в театрах.
Я отправился в школу в пятом часу вечера. Дневальный, дежуривший у входа, сообщил, что Высоцкий будет в шесть. Возвращаться на Вейскую не стоило. Но что было делать целый час? Я решил навестить сатира.
Погода совсем испортилась. Сверху сыпало не то дождем, не то снегом, над Вислой поднимался туман, и сатир, конечно, меня не ожидал. Около него было тихо и грустно. На деревьях висели одиночные бурые листья, а по лицу моего друга текли крупные слезы.
— Ты плачешь? — сказал я, приблизившись. — Или соскучился? Вот видишь, вместо букета я принес тебе свою радость!
Я рассказал ему все, и сатир улыбнулся сквозь слезы. Туман, поднимавшийся с Вислы, окутал весь парк, и мы сидели, как на острове.
Пора было отправляться в школу. Махнув сатиру на прощанье, я пошел не спеша. Туман был такой, что и за
два шага ничего не было видно. Я чуть не упал, споткнувшись о сук. Нет! То был не сук! То валялось ружье… Удивительно! Чтобы в Лазенковском парке валялись ружья! Кто мог его здесь бросить? Пьяный? Пожалуй, нужно отдать ружье в школу. Я поднял его
Дневального у выхода не было. Я поднялся во второй этаж. В классах шли занятия. Торчать в коридоре не хотелось. Я вышел из школы и начал прохаживаться.
«Когда же наконец придет Высоцкий? Я опоздаю к началу спектакля… И куда деть ружье? Черт меня дернул его подобрать! Валялось бы себе в парке… Мне-то что за дело!»
Было уже половина седьмого, когда мое терпение лопнуло. Как раз в этот миг из-за угла показался Высоцкий. Он очень торопился. Я бросился навстречу.
— A-а… Пан Наленч… — сказал Высоцкий, запыхавшись. — Ты зачем?
— Я… к вам…
— И с ружьем?.. Молодец! Ну, скорее наверх!
«При чем здесь ружье!» — подумал я, но последовал за Высоцким.
Высоцкий почти бежал по лестнице. Стремительно распахнул двери класса, ворвался туда, я за ним.
— Поляки! До брони! — воскликнул Высоцкий задыхаясь. — Час мщения пробил. Сегодня, сейчас мы должны освободить Польшу или погибнуть!
Подпрапорщики вскочили, а я остолбенел.