— Все в столовый зал! — приказал Высоцкий. — Там получите боевые патроны и — живо на плац, строиться!
Гурьбой подпрапорщики повалили из класса, а я все еще стоял… Вчерашние сценки, что я наблюдал и считал случайными, выплывали теперь, тесно сплетаясь друг с другом.
«Так вот что все это значит! Какой же я глупый!» Высоцкий подошел ко мне.
— А ты что стоишь? Или не понимаешь? Революция! Ты о ней когда-то мечтал!
— А Константин? — я конвульсивно сжимал ружье. — Вы же мне поручали!.. Не доверяете больше? Почему?
Высоцкий взял меня за плечи.
— Тогда было другое время… Пойдем-ка разоружать Волынский полк, а когда придет подкрепление…
— Вы не ответили! Не доверяете мне Константина?!
— Иди за патронами, слышишь?! Об этом после, если останемся живы. Да что с тобой, черт возьми! Ошалел ты, что ли? Доверяю! Доверяю! Как не доверить, когда ты в такую минуту пришел в полной готовности!
Тут Высоцкий взглянул в сторону, где стояла кучка русских подпрапорщиков, и быстро пошел к ним.
— Вы свободны, панове!
— Но почему?! — спросил кто-то из них.
— Вы же не будете сражаться за счастье чужой отчизны.
Они молчали. И только один метнулся к окну, в мгновение ока распахнул его и выпрыгнул.
С усмешкой Высоцкий покачал головой:
— Все равно уже не успеет… — и опять вернулся ко мне. — Ну, иди за патронами.
Высоцкий спускался с лестницы, когда я, получив патроны, догнал его. Навстречу, шагая через две ступени, поднимался подпрапорщик Тильский. Он громко отрапортовал:
— Есть пламя на Сольце!
— Почему полчаса просрочки? — сердито спросил Высоцкий.
Тильский взволнованно доложил, что старая пивоварня на Сольце никак не загоралась. Он подпаливал ее трижды. Была бы горючая смесь — другое дело, а то одна солома.
— Но сейчас, пан подпоручик, пивоварня разгорелась так, что ее пламя увидят в Париже и Брюсселе.
Сумерки сгущались. Туман, ползший с Вислы, уже окутал всю рощу, прибрежные строения и отграниченные от города широким водяным рвом казармы уланского полка. Мы шли туда разоружить его.
На половине пути Высоцкий остановился и приказал дать три холостых залпа.
— Это сигнал дальним частям, — объяснил он.
У моста через ров, возле будки, шагал часовой — бравый, пожилой солдат. За рвом, во мгле, мерцали огоньки солдатских домиков.
Взгляд часового скользнул в ров. В воде мелькали красноватые блики. Солдат удивленно поднял голову. Совсем рядом, на Сольце, вздымалось пламя. Отблески его окрашивали казармы в дымчато-розовый цвет.
Он, вероятно, подумал, не поднять ли тревогу, но рас-
судил, что горит в предместье, где есть другие военные части. Обойдутся и без волынских уланов. И снова зашагал от моста до будки и обратно.