— Свобода! Свобода! — кричала толпа, увлекая их на улицу.
Панна Фредерика и я бросались к каждому, ища Валериана Лукасиньского, но… его все не было и не было!
За какой-нибудь час тюрьма опустела. Я выбежал оттуда, жадно вдыхая свежий воздух. Где-то в толпе слышался рыдающий женский голос:
— Где мой Валериан? Неужели они казнили его?!
Больше я ничем не мог помочь этой страдалице. Пробравшись через толпу, внутренне опустошенный, я поспешил в варьете.
Как пьяный вошел в ложу. Люди смотрели спектакль. Мне казалось, я попал в иной мир. Чем больше меня облекала эта благодушная тишина, тем сильнее я чувствовал ужас творящегося в городе. Ядвига не слышала, как я вошел. «Схватить негодяя Наленча!» — вспомнилось мне… Да, конечно, раз цесаревич жив, моя песня спета. И тут же я сказал сам себе: «Ну что ж… Пока не вспыхнут в зале огни, я еще не схвачен. Может быть, никому и в голову не придет, что покушавшийся на убийство Нерона осмелится сидеть в театре. Вот я и сяду и буду слушать песенки, распеваемые на сцене».
Тихонько я подошел к Ядвиге. Она обернулась, спросила тревожно:
— Что с тобой, Михал? Почему так поздно?
Нет! Я не был в состоянии ей все рассказать. Я сел сзади и положил голову на спинку ее кресла.
— Что с тобой, Михал? — повторила Ядвига и тихо погладила мою голову,
Я поцеловал ей руку. Боже мой! Как жадно я хотел жить!
— Поляки! Вставайте. Не время развлекаться! Революция! — раздался вдруг внизу мужественный голос.
На сцене замолкли, в зале вспыхнула люстра, и все зашевелилось, зарокотало. Люди бросились к выходам. Началась давка. Кто-то кричал придушенным голосом, кто-то взывал о спокойствии и порядке.
Я подал Ядвиге одежду. Не без труда мы сошли в вестибюль. Там царило нечто невообразимое. Единственное, что мне удалось, — добраться до стены и, упершись в нее руками, ограждать Ядвигу от толчков.
Она смотрела на меня вопрошающе, с губ ее готов был сорваться тот же вопрос, но я боялся его и отводил взгляд.
— Почему не выпускают? Что такое? Безобразие! — раздавались вокруг голоса.
Я приподнимался на носках, пытался через головы разглядеть, что творится у входа. Там стояли какие-то военные. Один из них схватил за руку российского офицера, старавшегося вместе с дамой выйти на улицу.
— А я повторяю: вы арестованы, — говорил подпоручик, задержавший российского офицера.
— Но кто дал вам такое право? За что? — спрашивал офицер.
— Вы россиянин!
Я узнал подпоручика Флориана Домбровского.
— Присоединяйтесь к вашим арестованным соплеменникам, если не хотите, чтобы вас присоединили к ним силой. Дама ваша свободна! — продолжал Домбровский.