— К сожалению, жив… все еще жив…
Губы его были почти белыми. И вдруг страшный стон вырвался из груди пана Хлопицкого:
— Мальчик! Я не хотел быть свидетелем нового поражения!
Он закрыл глаза. И я понял его двойные страдания!
У Хлопицкого были повреждены ноги. Я проводил его до лазарета и возвратился на Пражский мост. Пройти туда было очень трудно. Наши войска отступали к берегу Вислы — в Варшаву.
Кавалерия смешалась с пе хотой и обозами. Все старались пройти на мост и давили друг друга. Многие пехотинцы прыгали в Вислу, но лед был тонок, и они проваливались.
Я спустился к самому берегу, отыскал какой-то багор и вместе с несколькими обывателями помогал солдатам выбираться на берег.
До глубокой ночи шум отступающей армии наполнял Прагу. Солдаты, миновав мост, бежали в разные стороны.
После Гроховского сражения князь Радзивилл отказался от командования, а на его место вступил Ян Скшинецкий. Он сразу же начал формировать новую армию. Но меня это не коснулось.
Я выписался из госпиталя и явился в управление за номинацией[31], имея при себе записку генерала Дверницкого. Здесь я узнал, что мой корпус находится в Люблине, где уже утверждена новая
— революционная администрация. Однако меня предупредили, что дорога туда засорена неприятелем и нужно быть поосторожнее.
На одной из станций, где меняли лошадей, я узнал, что часа через два на Козеницы, куда держал путь я, отправляется капитан Генерального штаба Высоцкий и мне надлежит ехать с ним.
Высоцкого я не видел с листопадной ночи и, признаться, давно уже не вспоминал о нем. Очевидно, за это время во мне произошла какая-то перемена. Мне было уже все равно
— доверяет он мне или нет, и я сам себе казался смешным, вспоминая о том, как когда-то расстраивался из-за Высоцкого.
Узнав о предстоящем свидании, я обрадовался исключительно потому, что ехать одному да еще по дурным дорогам далеко не весело.
Я приветствовал Высоцкого по всем правилам, но он махнул рукой:
— Полно, Михал! Мы не в строю. Куда держишь путь?
— В корпус генерала Дверницкого.
— Вот как! Не ожидал я, что придется вместе служить.
— Чего не бывает на свете! Но мне казалось, что пост адъютанта Верховного Главнокомандующего более заманчив.
Высоцкий усмехнулся:
— Думаешь, я еду по своему желанию? Это придумал Скшинецкий, которому я достался по наследству от Радзивилла. Скшинецкий считает, что я подходящий организатор для Волынской операции.
— Что за операция?
— Та самая, о которой запретил думать Хлопицкий, — присоединение забранных земель. Волынский делегат Дениско после отказа Хлопицкого дать помощь для восстания за Бугом