– Ну что вы! – замахал на нее обеими руками Артамонов.
– Почему же показ мод?
– Ну, это условно! Женечка собиралась продемонстрировать нам наряды, которые они накупили во время утреннего шопинга.
– Кто они? – спросил следователь.
– С Женей ездила Верочка. Моя жена.
– Ваша жена тоже должна была участвовать в этом любительском показе?
– Нет, ну что вы. Вера купила всего один костюм, она показала его мне и сразу убрала в шкаф.
– Ваша жена не любительница шопинга? – спросила Мирослава.
– Моя жена – нормальная женщина, – вздохнул Артамонов, – но мы не настолько богаты, чтобы накупать возы, в общем-то, ненужных тряпок.
– А разве Валентин Гаврилович не оплачивал ваши траты?
– Нет, с какой стати? – обиженно спросил Василий Афанасьевич.
– Я просто уточнил, – мягко проговорил следователь, – Бельтюков ведь предложил вам проживание в своем доме?
– Это совсем другое, – ответил Артамонов. – Во‐первых, его сестра была моей первой женой, и мы с ней хорошо жили, во‐вторых, с Мироном у меня тоже сложились дружеские отношения.
– Пасынок называет вас отцом?
– Да. – Артамонов слегка замялся, а потом сказал: – Валентин настоял, чтобы я усыновил мальчика.
– Сами вы этого не хотели?
– Скажем так: эта мысль не приходила мне в голову, но, когда Валя предложил, я не стал спорить.
«Еще бы», – усмехнулся про себя Наполеонов, но на выражении его лица это никак не отразилось.
И Артамонов продолжил:
– В‐третьих, я играю заметную роль в бизнесе Валентина.
– И получаете достойную зарплату?
– Да, – не стал отрицать мужчина.
– Если Бельтюков не выживет, то к кому перейдет его бизнес?
– Этого я не знаю.
– Но не к вам?
– Я бы очень сильно удивился, если бы Валентин завещал мне хотя бы часть своего бизнеса, – усмехнулся Артамонов.
– Может ли бизнес перейти к вашему пасынку?
– Затрудняюсь ответить.
– Валентин Гаврилович говорил с вами когда-нибудь о своем завещании?
– Нет, – сразу ответил Артамонов.
– Может, делал какие-то намеки?
– Нет, он вообще в разговоре со мной никогда не касался темы завещания.
– А вы сами имели предположение о том, кто станет наследником?
– Об этом и думать не надо было. Его единственной наследницей была единственная дочь Евгения.
– Вы не знаете, могли ли быть у Валентина Гавриловича другие дети?
– Нет, – коротко, но решительно ответил Василий Афанасьевич.
– Теперь, когда Евгении не стало, кто может претендовать на наследство Валентина Гавриловича?
Артамонов задумался на минуту, потом ответил:
– Я думаю, Мирон и Филипп Яковлевич.
– Какие отношения были у Филиппа Яковлевича с братом и племянницей?
– Родственные.