Когда все закончилось, она первой выскользнула из беседки, так и не взяв измятые и изломанные цветы, которые продолжали источать нестерпимо сильный аромат.
Несколько минут спустя Захар, покачиваясь, выбрался из беседки и увидел… Инну.
– Ты что, пьян? – спросила она насмешливо.
Он молча покачал головой.
– А почему тогда у тебя в волосах лепестки лилий и рубашка разорвана?
Он с ужасом стал разглаживать растрепанные волосы и выуживать из них лепестки.
В его мозгу билась только одна мысль: видела ли Инна Евгению.
Но спросить ее об этом было невозможно.
Он не нашел ничего лучшего, чем сказать:
– Я забыл надеть шляпу, перегрелся и пошел в беседку, а там…
– Шляпа твоя садовая у тебя под ногами, – все тем же насмешливым тоном проговорила Инна, повернулась и ушла.
Захар безумно боялся, что о случившемся станет известно хозяину или, хуже того, его невесте.
Но история не получила огласки.
Он старательно избегал встреч с Евгенией. Она тоже не проявляла к нему больше никакого интереса.
И постепенно ему стало казаться, что ничего и не было, будто он и впрямь перегрелся на солнце и увидел сон.
Если бы не одно «но»…
Наступила осень, в саду стало грустно и прохладно, Евгения зачастила в зимний сад и приходила именно в то время, когда там работал Захар.
И всякий раз, едва заслышав ее шаги, он весь покрывался противным липким потом.
Ему казалось, что она снова может наброситься на него, и он опять не посмеет отбиться.
Но дни проходили за днями, Евгения вела себя целомудренно.
Однако успокоиться на ее счет до конца Захар так и не смог.
Поэтому, когда узнал, что хозяйская дочь задушена, облегченно вздохнул. Теперь его Любочка точно ни о чем не узнает.
Клара, делая уборку на половине, не так давно принадлежащей Евгении, оставляла открытыми все двери.
Ей было страшно оставаться здесь при закрытых дверях.
Она и так вздрагивала от каждого шороха, постоянно оглядывалась, корила себя за трусость и сокрушалась, что такими темпами и до ночи не закончит уборку. Не хватало ей еще взбучки от Серафимы Оскаровны.
Горничная тихо вздохнула.
Евгению ей было жаль. Та хоть и была взбалмошной, но Клару не обижала. Наоборот, часто делала маленькие подарки: то флакон с духами, то крем дорогущий отдаст. А уж сколько она ей своих надоевших нарядов отдала! Клара не только сама в них щеголяла, но и родственников щедро оделяла.
Так что причин не любить хозяйскую дочь у нее не было.
«И какой злыдень это сделал?» – думала она со страхом и злостью.
Где-то рядом скрипнула половица.
Клара приглушенно пискнула и выронила из рук пылесос.
В комнату вошел Мирон.