Ночь провели в местечке, во дворе военкомата, прямо на траве. Кроме них, там еще была группа парней. В одной из комнат военкомата всю ночь горел свет, но никто оттуда не выходил.
Михайло и Спиридон нашли во дворе укромное местечко и вместе прилегли на траву.
Спиридон заглянул Михайле в лицо.
— А не мог бы ты взять меня с собой? — В голосе Спиридона слышалась мольба. — Не для того, чтобы в атаку с вами ходить. Я знаю, в бой меня не пустят. А просто так — винтовки чистить, за лошадьми присматривать. Сам же говорил — каждая семья обязана дать воина. А от нашей семьи еще помощник воина будет.
Михайло покачал головой:
— А вдруг тебя убьют, что тогда?..
— Уж так и убьют. Пусть только попробуют. Я мал и вертляв, в меня не попадут.
— Снаряд или пуля не посмотрят, что мал. — Михайло покачал головой. — Давай прекратим пустой разговор.
Как только рассвело, скрипнула дверь военкомата. Кто не спал, все вскочили. Вышли два командира с покрасневшими глазами, уставшими, напряженными лицами.
Михайло подошел к ним:
— Товарищи командиры, мы вот пришли. Добровольцы.
Военный с маленькими черными усиками охрипшим голосом сказал:
— Молодежь? Похвально. Сейчас разобьем вас на группы, и пойдете на фронт. Как ваша фамилия?.. Гнатюк? Так вот, вы поведете добровольцев из своего села.
— Как это понимать — пойдете на фронт? Нас повезут, или как? Дорога, видать, не близкая? — В голосе Михайлы послышалась растерянность.
Командир подергал усики.
— Ситуация такова, товарищ Гнатюк, что наши части немного отошли. Временно, конечно. Внезапное нападение. Подтягиваем силы. Ясно? Ну и сменили позиции. Связь с ними нечеткая… Даю вам направление — идите на Радехов. Там скажут, куда дальше…
Спиридон ничего не понимал. Как это так — отошла Красная Армия? Не может этого быть…
Спиридон проводил Михайла до развилки.
Стали посреди улицы. Михайло начал быстро говорить — чтобы слушался мать с отцом, старался в школе и не вздумал бежать на фронт. Наконец сам почувствовал — не то говорит, совсем не то, другие слова надо бы сказать, какие-то особенные.
И они несколько минут молча смотрели друг на друга. И Спиридону вдруг стало так страшно, что он даже покачнулся. Неужели может так случиться, что Михайло не вернется? И он дрожащим голосом повторил слова, сказанные на прощанье матерью:
— Гляди там не лезь по-глупому под пули…
— Ладно, ладно, — через силу улыбнулся Михайло, порывисто обнял брата и побежал догонять группу.
По дороге оседала густая пыль, взбитая ногами парней.
На душе у Спиридона вдруг стало одиноко и тоскливо. Еще постоял, глядя вслед односельчанам, и побежал домой. А когда местечко осталось позади, только ветер клонил к земле густую рожь, перестал сдерживать слезы, давившие горло.