— Где это приблизительно? — глухо спросил у Андрея отец Спиридона.
Андрей рассказал. Отец, ступая одеревеневшими ногами, вышел со двора.
А Спиридон сорвался с места и побежал куда глаза глядят…
Опомнился на старом орехе, росшем в конце огорода. К нему сквозь лапчатую душистую листву заглядывала щекастая луна. Но Спиридон плохо ее видел из-за слез.
Все будет — этот орех будет мягко шелестеть листвой, луна будет всплывать в небе, серебрить потемневшие в ночи сады, — а Михайла не будет… Никогда… Не будет его серых глаз, бодрого голоса, сильных рук.
И вдруг все тело Спиридона затряслось от ярости. Задыхаясь, он закричал в темноту:
— Гады… проклятые… паразиты!.. Я вас… всех… всех… убью!..
Под орехом послышались чьи-то торопливые шаги. И голос Сашка. Спиридон с трудом узнал голос брата, до того он изменился. Говорит, а сам как будто при каждом слове грушу-дичок глотает.
— Слезай… Пошли домой. Надо… быть возле… матери.
Спиридон слез. Сашко взял его на руки, как маленького, и понес. Под сапогами хрупали огуречные плети. И вдруг Сашко заплакал. Плакал он по-мальчишечьи горько, безутешно, глубоко и тонко всхлипывая… Спиридон гладил его по взъерошенным волосам и растерянно шептал:
— Не надо, слышишь, не надо…
Возле хаты Сашко порывисто поставил Спиридона на землю, некоторое время стоял неподвижно, смотрел на луну. Потом вытер лицо рукавом сорочки.
— Пошли. Я уже был у того… гада, Савки… — голос у Сашка стал низким, напряженным. — Нет… Прячется где-то… Все равно не спрячешься! — он потряс кулаком в темноте. — Под землей найду и раздавлю, как червяка!..
Ночь проглотила его слова.
На третий день грохот подкатился к селу. По улице проскочила подвода, к ней была приторочена маленькая пушка. Красноармейцы полосовали кнутами запыхавшихся лошадей и оглядывались назад. Спиридон, стоявший у ворот, проводил подводу долгим тоскливым взглядом. Вдруг он даже присел от неожиданности. Из своего двора в конце улицы торопливо вышел Савка («Откуда он взялся? Неужели дома, гад, прятался?»). На вытянутых руках он держал вышитый рушник. На нем лежал белый каравай. И откуда он такой откопал? Большой, с подрумяненной коркой… Немцы были еще далеко, а Савка уже сгибался в поклоне и так, согнутый, семенил по улице с непокрытой головой.
Спиридон метнулся, чтобы догнать Савку, выбить у него из рук каравай, но тут же вспомнил, что Сашко поехал на хутор с председателем сельсовета. «Они могут не заметить, что немцы уже близко, и попадутся… Надо предупредить».
Сашка и председателя сельсовета Спиридон встретил на полпути от хутора до села. Они сидели на телеге, груженной мешками с зерном — собирали для фронта, — и, понукая коротконогую лошадку, встревоженно поглядывали на запад.