«Не знаешь ты, гад, ничего, кроме моей клички… Наугад называешь командиров партизанских отрядов», От этой мысли Спиридон немного приободрился.
— Вы что-то такое, дяденька, говорите, что я ни рожна не пойму, — подал голос Спиридон. — Какой Макс? Какой Бранчук?.. Сирота я. Хожу из села в село и пасу чужой скот.
Сероглазый прищурился:
— Ну, язык у тебя длинный. Это хорошо… — Он вплотную подошел к Спиридону. Глаза, как буравчики, просверливают насквозь. В груди у Спиридона похолодело. — Давай начистую поговорим. Куда ты попал — тебе известно. За что — тоже знаешь. Так будешь сам говорить или тебе «помочь»?
— Дяденька, — плаксивым голосом сказал он, — вот вам крест — не лгу…
— Ну, что ж, пеняй на себя. Я пойду пока поужинаю, а тебя тоже угостят «ужином». Жди, если в течение десяти минут не передумаешь…
Десять минут… Всего десять минут ему осталось до того ужасного, о чем даже рассказывать не хотели те, которым чудом удалось вырваться из гестапо… Сказать, что от тебя требуют, — и ничего этого не будет…
Они деловито вошли в камеру. Двое в черных брюках и синих майках, с окурками в зубах. Спиридон не разглядел их лиц — зато разглядел руки. Толстые, могучие — только дуги гнуть такими руками…
Дядьки аккуратно положили окурки на каменный подоконник. Спиридон сжался в комок, закрыв глаза…
Первый удар был такой, что казалось, на него обрушилась вся тюрьма. Спиридон с криком отлетел в угол, ударился головой о камень. И все заволоклось туманом…
Очнулся от холодной воды, ливнем хлынувшей на лицо. Открыл и снова закрыл глаза…
— И где они такую дохлятину сцапали? — сказал прокуренным равнодушным голосом один из палачей. — Один раз хлобыстнул — и уже лежит, как падаль.
«Это только начало, — забилась мысль в отяжелевшей голове Спиридона, — а что потом будет?..»
Пришел в сознание в другой камере — темной, сырой, маленькой. Тела почти не чувствовал. С большим трудом встал, посмотрел в маленькое решетчатое окошко. В глаза мягко заглянул клочок летней луны… «Гады, я не боюсь вас, — шептал. — Ничего вы не знаете. И меня освободят. Сашко будет идти назад, в лес, зайдет к Доле, тот расскажет. Ему же известно, что меня схватили…»
* * *
У матери все валилось из рук. С тех пор, как проводила Спиридона, места себе не находила. Уже в который раз пошла сегодня к воротам…
По шоссе с рокот ом проносились машины. Все туда, на фронт. Одна машина зачем-то сворачивает. Прямо к их двору. В кузове полицаи… Мать вся похолодела от дурного предчувствия, схватилась за ворота, чтобы удержаться на ногах…
Машина остановилась возле двора, с нее начали выпрыгивать полицаи.