Слуги медленно наполняли зал — был объявлен траур по поводу гибели Лориэль и сына Шахгара. Приказ он отдал еще по пути, но решил официально признать их смерть только сейчас. Купцы и знать шли к нему на поклон, старейшины его племени, все, кто так или иначе хотел выразить вожде свои соболезнования, стояли сейчас у дверей, в огромной колонне желающих сказать лично несколько слов поддержки.
Женщина же стояла за массивными дверями, накрыв голову свою капюшоном и растворившись в толпе собиравшихся людей. Сиддик все спланировал как настоящий мастер и теперь ей оставалось просто вести безвольного орка за руку к алтарю, где местный закон окончательно объявит их законными супругами.
Приготовления заняли немного больше планируемого. Спустя несколько дней. Когда формальности траура были соблюдены и женщине выпала наконец возможность сделать первый важный шаг, она внушила орку что время для перемен настало. Как ни пытались отговорить его советники, соплеменники, бывшие важные особы, еще во время чумы, чуть не лишившиеся головы от рук обезумевшего короля, Шахгар был непреклонен. Малена стала последней, кого он выслушал перед тем как во всеуслышание объявить о новой свадьбе. Что творилось в это время в замке нельзя описать ни одними словами. Люди плакали по погибшей женщине, безвременно покинувшей эту бренную землю и оставившей своих несчастных подданных на откуп очередной ведьме. Что же касается орков, то их мнения были ровным счетов одинаковы. Еще свежа была память сбежавших из мертвой пустыни собратьев о той жизни, где смерть косила всех слабых и немощных, заставляя многих брать в жены орочих по нескольку раз за собственную жизнь. Поэтому ничего зазорного в решении своего вождя они не нашли.
Готовка закончилась ближе к вечеру, когда эпископ Лаврий, тот самый, что когда-то венчал Лориэль и самого Троя, вышел на к алтарю и произнес свою речь. Все слушали, хотя кому это было интересно. Для каждого из тех, кто был в это время в этом месте жизнь разделилась на «до» и «после». Казавшиеся страшными дни, еще недавно будоражившие земли Тройтистских долин, теперь были для них лишь приятным воспоминанием старых дней, по сравнению с тем, что им предстояло пережить в будущем.
Наконец наступил момент ответов. Сатифа, облаченное в прекрасное платье, закрывавшее почти все кроме лица и черных глах, стояла возле своего супруга, не отпуская толстенной руки Шахгара. Каждое слово вождя контролировалось ею, каждый вздох, каждое движение. Она ликовала и на этот раз триумф ее был по-настоящему грандиозным. Стаифа знала, что сестра ее сейчас где-то рядом. Но что толку думать о ней? Кто она теперь? И разве может хоть как-то воспрепятствовать ее замыслам? Нет, нет, нет и еще раз нет. Вся сила ее теперь была на пике и как только все произойдет, она непременно потребует от отца последнее и самое дорогое что у него было.