Только представьте: она находится на расстоянии двадцати или тридцати миль от своего малыша и знает, что он проголодался. Это же здорово чувствовать с кем-то такую близость.
И я узнала, что происходит между Такером и Бетрой как раз благодаря грудному вскармливанию. Можете счесть меня чокнутой, но это так. Бетра часто говорила, что кормящая мать не должна волноваться, иначе у нее пропадет молоко, и ребенка придется приучать к бутылочке. И она дала себе обещание, что, когда у нее родится ребенок, она будет сохранять спокойствие, чтобы у нее не пропало молоко.
Но в сентябре, после того как Дьюи уехал учиться в колледж, а Такер купил ферму, молоко у нее пропало. Вот так – ни с того ни с сего. Она прекрасно себя чувствовала. Все у нее было хорошо, но молоко пропало напрочь. Я даже помню тот вечер, когда она мне об этом сообщила. Я запомнила, потому что стала взрослеть. Глупо, понимаю. Так же не бывает, что за одну ночь ты вдруг повзрослела. То есть хочу сказать, что я начала думать кое о каких вещах по-взрослому.
Вот что произошло. Я пошла на кухню взять себе апельсинового сока (обожаю этот сок), а потом собралась делать домашнее задание, и вот я сижу там в полумраке у окна, потягиваю сок и смотрю на звезды. А небо было похоже на картину, потому что на стене виднелись четыре звезды внутри квадрата окна.
Потом открылась дверь и вошла Бетра. Было так тихо и приятно, а я сидела, не шевелясь, и кажется, она меня не заметила. Она не плакала, но вдруг ни с того ни с сего прямо зарыдала, стоя в темном углу у плиты, а потом тихо сказала:
– Не понимаю я тебя, Такер. Я пытаюсь, пытаюсь, пытаюсь, но не понимаю. – И так несколько раз.
Я не знала, куда деваться. Не хотела дать ей понять, что я тут же сижу, ведь она пришла на кухню, желая побыть одной. Но если бы я продолжала молчать, а она бы меня обнаружила, она бы решила, что я за ней шпионю. Но тут она говорит:
– Мисс Димфна?
– Бетра! Что такое?
– О, Ди! – Она подошла ко мне и обхватила, припала к моему плечу и разрыдалась еще больше. Я была удивлена. Она всегда казалась мне сильной, и она всегда знала, что делать, когда что-то было не так, но сейчас она вела себя совсем не так, как обычно. Я обняла ее и похлопала ладонью по спине. Через какое-то время Бетра перестала плакать, выпрямилась, но дрожала всем телом. В темноте я разглядела только ее заплаканное лицо. Она смотрела на меня.
– У меня молоко пропало! – И она опять расплакалась, и я снова ее обхватила, и держала долго, пока она не перестала плакать и не начала рассказывать, что случилось.