– Да помню. Вась, – обратилась она к парню, как две капли воды похожему на Коляна, – поищи аптечку, она под телевизором где-то.
– Ща, – пообещал тот.
На какое-то время они остались одни в тесной прихожей. Молчали. Екатерина нагло и дерзко посмотрела ему в глаза.
– Саша, – сказал он.
– Катя, – сказала она. И продолжила смотреть своими огромными глазищами на него.
– Может быть, я пройду? – Набравшись наглости, спросил Рублёв.
– Ну, проходи, попробуй – заигрывающе позвала она.
Рублёва ударило в жар, сначала подумал – это что-то интимное нахлынуло, нежное, как у подростка. Но как оказалось, жар был иного свойства…
Сделав шаг прямо в обуви в комнату, ноги будто надломились, жар сменил озноб, Саша так и рухнул.
На грохот выбежали Колян с братом, подняли Александра и донесли до дивана.
– Может быть, скорую? – спросила Катя у своего парня. Тот взглянул на позеленевшего Рублёва.
– Братуха, скорую надо?
– Нет, ребят, всё нормально, – сказал Рублёв, и лицо его стало серо-синим.
– Смотри, как его пи***ит, давай больничку наберём, – вмешался в разговор Василий.
– Что до***сь-то, сказал парняга не надо, значит не надо, – оборвал всех Колян.
– Слышь, Сань, ты пока очухивайся, а мы с братухой за пивом всё-таки сгоняем, тебе какое брать?
Рублёв, которого и так тошнило, сначала хотел отказаться, но вовремя одумался.
– Какого-нибудь светлого, – и полез в карман.
– Да не, ты что, мы угощаем.
И снова одни. На этот раз во всей квартире. В воздухе стало влажно. Тело обмякло, резче застучали виски, пульс догонял сердцебиение – Значит, вот так и живёте? – спросил он первое, что пришло в голову. Рублёв решил, что лучше не молчать, не казаться растерянным. Тем более, что вид квартиры приятно удивил Рублёва. Он ожидал увидеть маленькую убогую лачугу с чёрно-белым телевизором и с прокисшими обоями, но здесь было вполне уютно, чисто и со вкусом. На стенах рельефы светлых цветов, на окнах шторы из мощного шёлка, с многочисленными складками, шикарный кожаный диван, плазменный телевизор на полстены.
– Так и живём! – выдохнула Екатерина и пошла к телевизору за аптечкой, взяла бинт, какую-то склянку и вернулась обратно к Александру. Халатик при этом поднимался всё выше и выше.
– А ты, значит, журналист? – спросила она и начала наливать на бинт какую-то жидкость. Рублёв не стал вчитываться в то, что было написано на бутылке, его глаза занимал короткий красный халатик, из-под которого вот-вот должны были выглянуть трусики.
Екатерина поняла, чего хочет от её одежды гость. Взяла его за подбородок и подтянула голову к свету. Он в ответ зачем-то лизнул ей руку. Дурак!