«Вчера (после почти 1½ месячного путешествия) в первый раз приехали в культурный угол – Гильгит (недалеко от слияния рр. Канджута и Ясина в Северной Индии), где были представлены двум барыням, нескольким английским офицерам, докторам… Доктор оказался говорящим по-французски и я с ним наговорился вволю… Сегодня вечером будет парадный обед (для нас), на [который] будут приглашены и дамы. Меня посадят рядом с одной, [которая] говорит по-французски… Я совсем одичал: лицо черное, сам угрюмый, волосы совсем короткие, движения дикаря… Все смотрят на нас с любопытством, что еще больше меня стесняет… Сегодня придется нарядиться во фрак с белым галстуком…»[71].
Из Гилгита русские офицеры продолжили движение в глубь Индии. Их путь лежал в Сринангар, столицу Кашмира, где располагались управление политического резидента при магарадже Кашмира[72] и Гилгитское политическое агентство. В Сринагаре, куда Снесарев и Полозов прибыли около 12 сентября, они представлялись кашмирскому магарадже Пратап Сингху и были приглашены на ужин к британскому резиденту в Кашмире полковнику сэру Аделберту Талботу (Colonel Sir Adelbert Cecil Talbot). Ужин прошел в товарищеской обстановке, и, как писал Снесарев сестре, ему пришлось «распевать под рояль». Не исключено, что среди присутствующих могли находиться политический агент в Гилгите капитан Маннерс-Смит (Captain Manners-Smith), получивший известность во время штурма форта Нильт в Хунзе, за что он был награжден Крестом Виктории[73], а также лейтенант Фредерик О’Коннор (Lieutenant Frederick O’Connor), переведенный на службу к полковнику Талботу из разведывательного управления штаба индо-британской армии. О’Коннор самостоятельно выучил русский язык, хорошо говорил на урду, пушту и тибетском. Летом 1901 г. он был выслан к пер. Калик и Минг-Теке для встречи русских офицеров, которые, как ожидалось, c разрешения индо-британского правительства должны были посетить Индию с научными целями[74]. О’Коннор писал в своих мемуарах, что прождал русских у перевалов несколько недель, но они так и не появились. Британской разведке еще не было известно, что после поездки в Индию Снесарева и Полозова дальнейшая схема разведки в Индии была пересмотрена штабом Туркестанского военного округа.
Генерального штаба капитан И. К. Серебренников, которого так ждал летом 1901 г. лейтенант О’Коннор, писал в этой связи: «Предыдущие подобного рода командировки наших офицеров в Индию совершались с предварительного уведомления и даже разрешения индо-британского правительства. Опыт этих командировок обнаружил, что англичане крайне подозрительны относительно целей поездок наших офицеров. Под видом гостеприимства и необходимой охраны делались всевозможные стеснения. Достаточно сказать, что нашим офицерам запрещено было останавливаться на более или менее продолжительное время в каком-либо пункте; местным жителям было запрещено вступать с ними в беседу под опасением большого штрафа, и даже были случаи приставления часовых к тем помещениям, где офицеры находились. Исключение в этом отношении составляет поездка в Индию в 1898 г. капитана Новицкого, встретившего со стороны англичан прекрасный прием и полную готовность показывать все, что его интересовало. Но, при позднейших поездках (в 1899 году подполковника Полозова и капитана Снесарева), отношения англичан резко изменились к худшему <…>. Поэтому я просил о том, чтобы моей командировке был придан совершенно частный характер без особого уведомления о том британского правительства»