Я стояла в центре комнаты, обнимая себя руками. Мне нужно было что-то сказать. Мне нужно было сказать ему, что было в моей голове, даже если это не имело никакого смысла.
Он был мне нужен.
Я даже не могла смотреть на массивную кровать, покрытую пуховыми подушками, не представляя, как он прижимает меня к ней.
— Дэниэль, — сказала я.
Он повернулся, чтобы посмотреть на меня. Я не знала, что именно я планировала сказать, но каждое слово, которое пришло мне в голову, просто застряло у меня в горле. Я проглотила и попыталась снова, и к моему абсолютному унижению, я поняла, что слезы катятся из углов моих глаз. Я попыталась отвернуться, но он подошел ко мне и быстро, нежно взяв мое лицо в руки, поднял его к себе. Я пыталась улыбнуться, но он колебался.
— Что случилось? — он тихо спросил. — Я имею в виду… ты знаешь. Кроме очевидного. — Он тоже пытался улыбнуться и не совсем преуспел в этом.
— Ничего, — сказала я хриплым от слез голосом. Ну, это было неубедительно.
— Правда, — сказал он. — Почему я тебе не верю?
Я немного посмеялась, сквозь слезы.
— Прости, — сказала я. — Мне, действительно, жаль.
— Пожалуйста, не извиняйся.
Я покачала головой.
— Не для тех. Извини, что… позволила вещам стать слишком личными. — Я всхлипнула. — Ты знаешь, что я имею в виду.
— Пожалуйста, не извиняйся за это, — сказал он. — Я не должен был…я не должен был… — он колебался. — Мне жаль, — закончил он, наконец.
— Может быть, ни один из нас, действительно, не имеет ничего, о чем можно было бы сожалеть, — сказала я.
— Может быть, — сказал он с искрой в глазах, которая заставила мои пальцы покалывать.
— Это было глупо, верно? — Я сказала, сморгнув последними слезами. — Говоря, что мы не позволим, чтобы все стало личным? Конечно, это станет личным. Это вполне естественно. В этом нет ничего плохого, не так ли? — Я прочистила горло. — Я имею в виду, до тех пор, пока мы держим наши головы светлыми.
— Сможем ли мы? — Он выглядел… скептически. И, в то же время, он выглядел так, как будто очень этого хотел.
Я немного пожала плечами.
— А это имеет значение?
Он посмотрел на меня, его губы слегка раздвинулись. Как будто, он хотел что-то сказать, но не знал как.
— Ты уверена в этом? — сказал он, наконец. — Ты… абсолютно уверена?
Я поднялась на цыпочках и прижалась к его губам.
В тот момент, как будто что-то щелкнуло внутри него. Больше, чем когда я целовала его раньше — теперь я поняла, что он сдерживал себя даже тогда. Я чувствовала это по его телу, прижатому к моему, в его прикосновениях.
Он подталкивал меня назад, пока я не почувствовала, что столкнулась со стеной, в то время, как его рот пожирал мой. Он отпустил мое лицо и схватил меня за запястья, тяжело — почти до боли — подняв руки к стене, прижимая руки к голове. Я чувствовала себя восхитительно беспомощной. Жар внутри меня, который рос с тех пор, как я впервые увидела его, все наростал и наростал. Моя кровь плавилась и лавой текла по венам. Я жаждала, чтобы он прикоснулся к чему-то, кроме моих запястий, иначе могла просто взорваться.