Этот рекламный проспект попался на глаза, когда она воодушевлённо разгребала завалы в недрах Пашкиной полки в шкафу-купе. Беспорядок здесь царил жуткий: Тома всегда удивлялась, как аккуратный в одежде и делах Пашка умудрялся разводить на своих полках такой бардак. Чтобы найти носки или трусы, он небрежно перелопачивал всё содержимое и заталкивал обратно пёструю кучу, оставляя вместо ровных стопочек бесформенный ком.
Проспект был небрежно засунут в стопку белья, завернут в синюю футболку с геометрическим рисунком. Поначалу Тома хотела скомкать листок и отправить его в очередной мешок для мусора. Но что-то вдруг неприятно кольнуло её в районе желудка, и она расправила рекламку, чтобы прочесть надпись. Слабый протестующий голос откуда-то изнутри предупреждающе пискнул об опасности. Недаром говорят, о чём мы не знаем, то нам не повредит. Но руки сами разворачивали яркую цветную бумагу, а глаза вглядывались в буквы.
Весёленький аляповатый буклет приглашал «со вкусом отдохнуть» в санатории «Лесная сказка». Номера люкс, ресторан с отличной кухней, бассейн, сауна, бильярд, дискотека, теннисный корт и прочие радости. Картинка изображала сказочно отдохнувших дам с нереальными отфотошопленными фигурами и белозубых молодчиков с фарфоровыми улыбками.
Развернув враз вспотевшими ладонями буклет, Тома обнаружила, что это не просто рекламный проспект, а путёвка. Как положено, с датой и пропечатанной очень даже нескромной ценой. Пашка приобрёл на три полных дня, плюс день заезда и день отъезда, номер для новобрачных. На две, разумеется, персоны. «Брачевание» состоялось полгода назад. Как раз в это время, тут же вспомнила Тамара, Павел ездил в Питер на семинар для аудиторов. Уехал в четверг, вернулся в понедельник. Сильно устал, но был весьма доволен – его доклад имел успех. Судя по всему, зачитывал он его на «королевской» кровати перед весьма ограниченной аудиторией, мелькнуло в голове у Томы.
Ей стало трудно дышать, она машинально сделала шаг к окну и распахнула его настежь. В квартиру ворвался детский смех, обрывки разговоров, шуршание автомобильных шин, музыка. Окна выходили во двор, и каждый человек в этом дворе продолжал жить обычной жизнью. То, что Тамарино существование опрокинулось навзничь, ничего не меняло.
Она отвернулась от окна и села в кресло. Пашка ей изменяет. У него другая женщина, и он врал жене, чтобы провести с любовницей выходные. Скорее всего, это был не первый и не последний раз. Самое страшное, что ошибки быть не могло. Тома никогда ни в чём мужа не подозревала, слежки не устраивала. И сразу, со всей очевидностью вдруг обрушилось на неё это знание. Сомневаться было уже не нужно, места для подозрений не осталось, всё предельно ясно. Такой моментальный, очевидный и простой итог собственной брачной жизни был даже абсурдным.