Заклацали зажимы на станке. Деррик задумчиво чиркнул оселком по ножу, попробовал лезвие пальцем и довольно улыбнулся.
- Я скажу-у-у... – завыл мурманин. – Скажу-у-у все...
- Кто?
- Она... она, госпожа, когда проведывать приходила... оба кинжала и передала... – всхлипывая поведал парень. – На тот случай, если вы свое обещание не исполните...
- Так чего раньше времени рыпнулись?
- Это все Гуннар, он баламутил, мол, надо освободить госпожу от позора...
Я от злости чуть не прикусил себе губу. Сам виноват, дурак. Вот как раз подтверждение моих предыдущих слов. Прослабил – получай. Твою доброту приняли за слабость. Заигрался в куртуазность и благородность, идиот.
Обратился к пленным.
- Помните, что я обещал вам?
Ответом была угрюмая тишина.
- Хорошо, я напомню. Я пообещал, если вы попробуете сбежать, прикажу отрезать вам яйца и заставлю сожрать. Не так ли? Вижу – помните. Ну что же, вы выбрали свою судьбу сами. Я слово всегда держу. Деррик...
- Слушаю, ваше сиятельство, – профос изобразил величайшее внимание.
- Тех, кто принимал участие в бунте – оскопить, яйца забить им в глотки, а потом удавить. Не здесь... на пристани, пускай местные видят. Остальных пока пощадить. Этого – тоже. Отто, бери людей и в поместье за гревиндой. Живо ее сюда. И смотри, чтобы не сбежала. Деррик... мне нужны... как это сказать... станок такой, чтобы человека можно было привязать в согнутом состоянии... Да, задницей назад. Понял? В каюту ко мне доставишь. Исполнять...
- Отдадите девку солдатам, после того как сами побалуетесь, сир? – Тук плотоядно ощерился.
- Ваша милость, – Луиджи презрительно скривился. – Как можно так с благородной госпожой? Лучше удавить.
- А толку? Польза какая? – возразил шотландец. – Хотя можно и удавить. Но сначала самим попользоваться всласть.
От восхищения гревиндой у обоих ближников не осталось ни следа. Дети своего времени, по-своему благородные, но очень жесткие на расправу.
- Не знаю, братцы... – я покачал головой. – Пока не знаю...
А сам подумал, что вряд ли так поступлю, хотя оба решения напрашиваются сами по себе. Не смогу. Но и без урока не оставлю.
Отдав все распоряжения, вернулся в каюту. Так пакостно, как сегодня мне давно уже не было. Очень уж неприятно себя чувствуешь, когда обманываешься в людях. И сам в себе – тоже.
Арманьяк пролился в глотку словно вода. Я даже не почувствовал вкуса. Подождал немного и налил себе вторую стопку.
- Ты бы закусил, княже, – Ванятка подсунул мне кусок балыка на двузубой вилке. – Видать горюешь о чем-то?
- Есть, о чем, есть, Ваньша... – буркнул я. – Иди погуляй пока... – и продублировал слова жестом. – То, что здесь сейчас может случиться, пока не для твоих глаз.